взглядом.
— Прошу тебя, Хейл!..
В траве стрекотали кузнечики, в ветвях пели птицы, послышалось тихое ржание одной из лошадей. Элизабет казалось, что все эти звуки доносятся откуда-то издалека, из другого мира.
А в этом мире существовал только Хейл. Его тихий голос заполнил все пространство:
— Когда ты будешь готова… когда ты захочешь быть со мной… просто скажи, ладно? Я буду ждать.
Эти простые слова перевернули ей душу. В глазах девушки засверкали слезы, и она быстро смахнула их ладонью.
И как долго он будет ее ждать? Сколько все это может продлиться? Быть только с одной женщиной — это не в стиле Хейла Бриджеса.
— Думаю, нам пора возвращаться.
Он кивнул:
— Поедем рядом.
Вечером Элизабет предстоял «проигранный» ужин с Хейлом. Пока она подбирала одежду на вечер и приводила себя в порядок, взгляд постоянно наталкивался на прекрасный букет. Утренняя прогулка до сих пор не выходила из головы, и она сладко вздрагивала при воспоминании о запретных объятиях.
Ровно в восемь вечера Элизабет бросила последний оценивающий взгляд на свое отражение в большом зеркале. Чувствовала она себя очень глупо. Нежно-голубое платье чуть выше колен плотно облегало стройную фигуру. Из украшений она позволила себе только жемчужные серьги, но и их было почти не видно под распущенными волосами.
Элизабет впервые за долгое время изменила прическу, и ей казалось, что она в таком виде просто смешна. Но Хейлу нравились ее волосы, и он выиграл пари.
Выйдя из комнаты, Элизабет выглядела гораздо более спокойной, чем чувствовала себя на самом деле.
В гостиной какой-то незнакомец во фраке играл на комнатном рояле. Элизабет подумала, как глупо со стороны Хейла было приглашать в номер постороннего, который вполне мог оказаться преступником.
Сам Хейл стоял возле балкона с бокалом в руках. Элизабет даже на расстоянии почувствовала силу мужского обаяния, исходящую от него. Одного взгляда на Хейла было достаточно, чтобы все утренние чувства вновь пробудились и захлестнули девушку.
Хейл был в дорогом костюме из темного шелка, выгодно подчеркивающем его мускулистую фигуру. Белоснежная сорочка и тугой узел галстука дополняли картину. Элизабет не знала, как будет противостоять такому красавцу.
— Прошу! — Хейл указал Элизабет на огромную террасу пентхауса, где был накрыт стол. Рядом в немом ожидании стоял при полном параде официант.
Хейл пододвинул Элизабет стул. В сердце девушки вновь закралось сомнение в искренности чувств этого человека. Сначала шикарный букет, потом этот дорогостоящий ужин со специально приглашенным пианистом и официантом. Он соблазняет ее, это точно.
— Полагаю, перед ужином выпьем по бокалу шампанского?
Официант уже держал наготове охлажденную бутылку.
— Пожалуй.
— На ужин я заказал лобстеров. Их специально доставили из Мэна.
Она даже не знала, что на это сказать. Как можно было ожидать такой расточительности от мужчины, который, казалось, считает каждый цент?
— Ты точно знаешь, как очаровать женщину. Ужин при свечах: шампанское и лобстеры, романтическая музыка, лунный свет, звезды… У меня нет слов.
— Луна и звезды мне неподвластны, Лиззи… Но видит Бог, я старался произвести на тебя впечатление.
— И это после того, как я чуть не убила тебя!..
От его обольстительной улыбки у нее едва не остановилось сердце.
— Вы защищали меня, леди. Теперь я на сто процентов уверен в собственной безопасности.
— Отлично. — Элизабет была сбита с толку. — А вы проверили музыканта и официанта? Они надежные люди?
— Лео лично занимался этим.
После того как ужин был подан, официант вежливо испарился. Хейл развлекал девушку удивительными историями из гастрольной жизни. Элизабет пыталась наслаждаться изысканной едой, но это было непросто: напротив нее сидел самый потрясающий мужчина на свете, до еды ли тут?
— А ты знаешь, что в ходе этого турне будут вручаться награды в области кантри-музыки? Церемония пройдет в Нэшвилле.
— Нет, я не знала. А ты номинирован?
Хейл усмехнулся:
— На несколько премий. И петь я там тоже буду. Скорее всего свою новую песню.
— Я… надеюсь, что ты получишь награду.
Он взглянул ей в глаза:
— Я тоже надеюсь.
Элизабет поняла, что Хейл вложил в ответ двойной смысл, и ощутила неловкость. Но к концу ужина она уже чувствовала себя раскованнее. Вероятно, свою роль сыграло прекрасное шампанское.
Хейл поднялся, в одну минуту оказался рядом с ней и наклонился к ее уху:
— Не хочешь потанцевать?
— Нет, благодарю. — Стоит ей оказаться в его объятиях и она забудет обо всем. Это самый прекрасный мужчина на свете, но она не может такого допустить.
— Мы договаривались об ужине и танцах.
Элизабет поднялась, но ноги ее едва слушались. Хейл ласково дотронулся до ее волос и произнес:
— Спасибо, что не стала закалывать волосы.
— Я… иногда делаю такую прическу… — Даже самой себе она не смогла бы признаться, что оставила волосы распущенными, чтобы понравиться Хейлу.
— Делаешь такую прическу на свидания?
— По особенным случаям, — тихо призналась она.
— И ты думаешь, что наш случай — особенный? — спросил он, притягивая ее к себе.
— Я не знаю, что думать.
Она вообще не могла думать. Сейчас все ее мысли сосредоточились на чувствах, разбуженных прикосновениями Хейла. Они плавно двигались под медленную мелодию, Хейл сжимал ее в объятиях, вызывая самые потаенные желания.
Инстинктивно, только для того, чтобы не поддаться зовущему ритму танца, она отпрянула.
— Лиззи, не уходи… Не оставляй меня. Ночь такая длинная… и одинокая, — прошептал Хейл.
Сердце затрепетало, как будто пыталось вырваться из груди. Она никак не думала, что такой мужчина, как Хейл Бриджес, может чувствовать себя одиноким!
— Нет… Я не ухожу…
— Будем танцевать до рассвета! — страстным шепотом пробормотал Хейл.
Но Элизабет понимала, что одним танцем не погасить вспыхнувшей страсти.
— Не танцевать, — мягко сказала она.
Хейл замер, ища в ее глазах ответ своим чувствам. Прерывисто дыша, он спросил:
— Ты уверена?
Никогда в своей жизни она еще не была настолько в чем-то уверена, как сейчас. Она нежно погладила лицо Хейла и задержала дыхание, как будто это было заклинанием, которое сможет сблизить их. Потом притянула его к себе, и, коснувшись ее губ, Хейл тихо и сладостно застонал. Этот зов страсти пробудил в Элизабет неведомую бурю чувств, закружив в вихре восторга. Хейл крепко обнял ее и впился в
