— Расскажи про что-нибудь еще, — спешно попросила я.
Он усмехнулся и стал боксировать воздух.
— Круто, так что это означает? Много чего. Кру то, кру это. Кру-тая жизнь, кру-той чувак, кру-тые друзья. И звери тоже бывают крутыми.
— Это про тебя, вообще про все.
— Ну, вроде того. «Тут круто, все валите сюда». А можно и так: «Круто ты влип, недоумок». Или так: «Кыш с помойки, крутой кобелина»
Мы одновременно плюхнулись в кресла-качалки, Мика начал качаться, а я нет, я сидела тихонечко.
Он стал сковыривать болячку на коленке, и опа: по ноге побежала струйка крови, брат вытер ее краем белой футболки.
— Еще тут никто не пьет газировку.
— А вот и нетушки. Я вчера пила, на бензоколонке.
— Она есть, только ее по-другому называют.
У меня голова пошла кругом. Кто же знал, что придется учить другой язык?
— И как же ее называют?
— Кокой. Так что никогда не проси газировки, на тебя посмотрят как на больную или засмеют.
— Так у них одна кока-кола тут, что ли?
— Да нет же, дурья башка. Апельсиновый напиток кока, и виноградный кока, и кока-кола тоже кока. Это просто, на раз привыкнешь.
Мне так не казалось.
— Ребекка называет все это пойло безалкогольными напитками.
— А мне как его называть?
— Называй как хочешь, только не газировкой.
Он глянул на мои грязные ноги.
— И придется теперь носить туфли.
Я, содрогнувшись, подумала про простыни, наверняка я все их перепачкала.
Мика подошел и хлопнул меня по плечу, совсем как дома.
— Ничего, научишься. У меня же получилось.
— И это кру-у-уто, правда, Злюка-Бука?
Он ущипнул меня за руку и стал дергать за волосы, пока я не заголосила «Отстань!»
Дверь распахнулась, на веранду вышла Ребекка в зеленом с белыми крапинками халате и в белых пушистых тапках.
— Салют. Завтрак готов. Крутые яйца.
Мы расхохотались.
— С чего это вы? — спросила она.
— Кру-у-у-уто было бы попить коки жителю этого округа. Дадут? — поинтересовался Мика.
— А мне хочется безалкогольного напитка, было бы кру-у-у-уто получить его в округе этого графства, — сказала я.
И мы снова расхохотались.
Ребекка покачала головой:
— Есть идите, крутые. Апельсиновый сок точно получите.
Кроме яиц Ребекка подала горячие вафли. Пришел папа, волосы топорщились, будто иглы у дикобраза.
— Салют, Букашка, как тебе спалось?
Я сползла немного со стула, чтобы папа не увидел, в чем я.
Когда мы поели, папа сказал, что сам все вымоет, только сначала примет еще кофейку. Дома он никогда не мыл посуду, по крайней мере, я такого не помнила.
Он помахал нам, на безымянном пальце блеснуло серебряное кольцо. Старого золотого, точь-в-точь как у мамы, не было ни на каком пальце.
— Давайте-ка все отсюда. Сегодня убирается папа.
Он поцеловал Ребекку в губы, схватив ее за попу.
Она со смехом вырвалась.
— Меня сейчас стошнит, — прошептал Мика мне в ухо и начал издавать соответствующие звуки.
— Ну, раз тебя подташнивает, оставайся, поможешь мыть посуду.
Мы с Микой со всех ног помчались к двери. Он водил меня по окрестностям, рассказывал, где какие живут соседи, где симпатичные, где так себе, где воображалы, уверенные, что даже их какашки пахнут духами. На соседней улице я увидела на крыльце девчонку с куклой. Улыбнулась ей, эта пигалица в ответ нахмурилась. Я отвернулась, но до этого успела рассмотреть ее платье, кружевные гольфы и лаковые туфли. И еще огромный черный бант на макушке, будто это черная летучая мышь решила отдохнуть у нее на голове.
А сама девчонка бледнющая, как привидение.
Мне вдруг показалось, что я превратилась в великаншу, и теперь, при ярком солнечном свете, каждому видно, до чего же я чумазая.
Когда вернулись в папин дом, Мика крикнул:
— Смотри в оба! Сейчас я помчусь в дикие синие дали!
Он рванул за угол дома, а оттуда вылетел уже на велосипеде и покатил прочь.
Только сейчас я вспомнила, что не забрала свой велосипед. Да, я много чего оставила в прошлой жизни, слишком много.
Я отправилась в свою спальню, на подушках лежал «Черный Красавчик» Забравшись в кресло раскрыла книжку.
Родной дом. Первое, что вспоминается: просторная уютная конюшня и водоем с чистой водой.
Я улыбнулась, не ожидала, что конь сам будет про себя рассказывать. Когда я дочитала до главы
— Салют!
Вошла Ребекка.
— Салют. Значит, «Красавчика» ты нашла. Забыла тебе тогда отдать.
Заложив страницу большим пальцем, я захлопнула книжку.
— Я в детстве очень любила эту историю, — сказала Ребекка.
Она глянула на мои ноги, потом на лицо.
— Я сделаю тебе ванну с отличной пеной.
— Спасибо, мэм.
— Зови меня Ребеккой. — Она подошла к кровати, села. — Знаешь, мне надо посмотреть, что у тебя с собой. В смысле, какая одежда. Скоро ведь начнутся занятия в школе.
Про новую школу, где даже говорить придется иначе, думать не хотелось.
Ребекка провела ладонью по покрывалу и осмотрелась.
— Так я взгляну на твои вещи, не возражаешь?
— Нет, мэм.
В комоде она нашла три пары белого белья, старые брюки Мики (он не взял их с собой, а я потом носила). Ну что еще? Синие шортики, побуревшие сзади от травы, две рубашки (белая порвана под мышкой), ночнушка и пара резиновых пляжных шлепок. Все распихано кое-как по ящикам, единственные туфли я тоже засунула в комод.
— Вижу, собиралась ты самостоятельно. — Она засмеялась и вскинула бровь. — Лапуля, нам с тобой нужно съездить в магазин. За платьями, и купим еще одни туфли.
Она снова посмотрела на мои ноги, я попыталась спрятать их под себя.
— Уверена, после ванны тебе будет гораздо приятнее. А ты как думаешь?
