– У меня.
– Мог ли я сам войти, если бы я захотел?
– Нет, – помедлив, ответил он.
– С кем я пошел домой?
– С Селимом-агой.
– Он выше или ниже меня?
– Ниже.
– И теперь, Селим, я задаю вопрос тебе: мы плелись как улитки или шли быстро?
– Быстро, – ответил ага.
– Мы держались друг за друга или нет?
– Держались.
– Мутеселлим, может ли ворон, испугавшийся и закричавший во сне, иметь какое-либо отношение к беглецу?
– Эмир, все великолепным образом сходится, – отвечал мутеселлим.
– Нет, не все сходится. На самом деле все так просто и естественно, что я даже пугаюсь скудости и ограниченности твоих мыслей! Мне страшно за тебя! У тебя был ключ, никто не мог выйти наружу, это я уже понял. Я шел вместе с агой домой, к тому же именно по тому переулку, где живет этот человек. Это ты тоже принял к сведению. И на основании рассказа, способного лишь меня оправдать, ты хочешь посадить меня в тюрьму? Я был твоим другом. Я дарил тебе подарки, я сделал так, чтобы макредж, пленение которого сулит тебе признание и благоволение, очутился в твоих руках; я давал тебе лекарство, чтобы порадовать твою душу. И за все это ты собираешься лишь упрятать меня в тюрьму! Мне больше нечего сказать! Я разочаровался в тебе! И кроме того, ты не веришь даже аге арнаутов, хотя тебе известна его верность и ты знаешь, что он будет за тебя до конца, даже если при этом он может потерять свою жизнь.
Селим-ага стал на несколько дюймов выше.
– Да, это так! – горячо заверил он, ударив по сабле и вращая глазами. – Моя жизнь принадлежит тебе, господин. Бери ее!
Больше доказательств не потребовалось, комендант протянул мне руку и попросил:
– Прости, эмир! Ты оправдан, и я не буду обыскивать твою комнату!
…Наконец я покинул коменданта и мог вернуться к своим спутникам. До этого я наткнулся на отделение арнаутов, трусливо расступившихся, чтобы пропустить меня. В двери стояла Мерсина с пылающим от гнева лицом.
– Эмир, где-нибудь было уже что-либо подобное?
– Что именно?
– А то, что мутеселлим приказывает обыскать дом своего собственного аги?
– Этого я поистине не знаю, о ангел этого дома, ведь мне еще ни разу не приходилось быть агой арнаутов.
– А ты знаешь, что они здесь искали?
– Что же?
– Убежавшего араба! Искать беглеца у надзирателя! Вот придет Селим-ага домой, я все ему выскажу, что бы я сделала на его месте.
– Не ругайся на него. У него достаточно проблем и без тебя.
– Что такое?
– Я уезжаю.
– Ты? – Она сделала испуганное лицо.
– Да, я поссорился с мутеселлимом и не хочу жить там, где он повелевает.
– Аллахи, таллахи, валлахи! Господин, останься, я заставлю этого человека обходиться с тобой почтительно.
Я бы не отказался увидеть, как бы она исполнила свое обещание. Но, естественно, она обещала невозможное. Поэтому я поднялся наверх, оставляя Мерсину внизу, с ее возгласами недовольства, походившими на раскаты грома.
Вверху, перед лестницей, меня ждал башибузук.
– Эфенди, я хочу с тобой попрощаться!
– Войди ко мне, прежде чем попрощаться, я хочу тебе заплатить.
– О, эмир, мне уже заплатили.
– Кто?
– Человек с длинным лицом.
– Сколько он тебе дал?
– Вот.
