– Неджир-бей, возьми мою руку, я охотно тебя прощаю! Но знаешь ли ты, кто освободил меня из плена?
– Знаю. Мне рассказала об этом Мара Дуриме. Это были Мадана и Ингджа. А потом Ингджа, моя дочь, отвела тебя к Рух-и-кульяну.
– Ты зол на них?
– Я рассердился бы на них и сурово наказал бы, но слова духа усмирили мой несправедливый гнев, и я понял, что обе женщины поступили правильно. Разреши мне, чтобы и я смог тебя посетить!
– Я прошу тебя об этом. А теперь, братья, нам надо идти. Мои спутники, наверное, уже изволновались из-за меня.
Мы покинули таинственное место, вскарабкались вверх по склону и вскоре появились перед англичанином и Халефом. Они и в самом деле беспокоились.
– Почему же вы это были так долго, мистер? – подбежал ко мне Линдсей. – Я уже собирался отправиться убивать этого пещерного духа.
– Вот, как вы видите, чудеса героизма вовсе не понадобились.
– А что же было там, в пещере?
– Потом, потом, сейчас нам надо срочно отправляться в путь.
Неожиданно Халеф взял меня под руку.
– Сиди, – прошептал он мне на ухо, – раис больше не связан!
– Его освободил от пут пещерный дух.
– Тогда этот Рух-и-кульян весьма беспечный дух. Послушай, сиди, нам нужно опять его связать!
– Нет, он попросил у меня прощения, и я его простил.
– Сиди, ты еще беспечней, чем дух! Но я буду умнее, я, хаджи Халеф Омар, не прощу его!
– Тебе не в чем его прощать.
– Мне? И не в чем? – вскричал он удивленно.
– А чем он провинился перед тобой?
– Я являюсь твоим другом и охранником, а он покусился на тебя. Это гораздо страшнее и подлее, чем если бы он меня самого взял в плен. Если я должен его простить, то пускай тогда он и у меня просит прощения. Я не турок, не курд и не трусливый насара, я – араб, который не даст в обиду своего сиди. Скажи ему это!
– Потом, когда мне представится такая возможность. А теперь влезай на лошадь! Ты же видишь, что все остальные уже верхом.
Мелек зажег новые факелы, и мы пустились в обратный путь. Теперь в отличие от нашего пути к пещере мы не были столь молчаливы. Только я один не участвовал в разговоре. Линдсей и Халеф пытались общаться на примитивнейшем английском, вкрапляя арабские словечки, а трое курдов – на их живом, родном языке, для меня почти непонятном.
Наше приключение породило во мне немало разных мыслей. В чем состояла власть, которой обладает Мара Дуриме и благодаря которой она предотвратила целую войну? То обстоятельство, что она была когда-то повелительницей, могло и не иметь здесь решающего значения.
Для того чтобы примирить за такое короткое время двух противников, которые столь резко разнятся по своему происхождению и вере, нужно было что-то еще, необыкновенное. И еще более невообразимо было то, что она смогла так быстро превратить дикого, несдержанного Неджир-бея в приветливого, кроткого, почти как ягненок, человека. Видимо, мне не доведется всего этого узнать, это так и останется тайной бея, мелека и раиса!
Другой бы человек хвалился тем, что имеет такое влияние на людей, такую власть над ними. Мара Дуриме была не только таинственным человеком, но и обладала, конечно же, незаурядным, выдающимся характером. Вот великолепный сюжет для человека, рыщущего по белу свету в поисках интересного предмета для описания! Сознаюсь со стыдом, что мне было бы гораздо интереснее вникнуть в глубины этой тайны, чем разбираться во всех этих конфликтах.
Вдали показались огни Лизана, и раис сказал:
– Теперь я вынужден с вами расстаться.
– Почему? – обернулся к нему мелек.
– Мне нужно отправиться к моим людям, чтобы сообщить им, что обстоятельства изменились и сейчас наступил мир. А то они могут потерять терпение и еще до рассвета напасть на курдов.
– Хорошо, иди.
Раис повернул вправо от дороги, по которой мы уже через десять минут были в Лизане. Люди приняли нас с любопытством. Своим громким голосом мелек созвал их в одно место, выпрямился в седле и объявил им, что военных действий не будет, так как такова воля Рух-и-кульяна.
– Мы расскажем курдам обо всем этом лишь утром? – спросил я мелека.
– Нет, пусть они об этом узнают тотчас же.
– Кто поедет к ним?
– Я, – отвечал бей. – Они никому так не верят, как мне. Ты поскачешь со мной, господин?
– Да, – подтвердил я, – только немного погодя.
Я повернулся к ближайшему от меня халдею и спросил:
