Теперь он заметно испугался, поэтому я добавил:
— Ты видишь, что ваш план раскрыт. Ты знаешь, что я был у абу-хаммед. Прежде чем приехать к ним, я посетил ваших врагов, абу-мохаммед. Это племя, а также алабеиды, которых вы так часто грабили, объединились с хаддединами, чтобы запереть вас в вади Дерадж. Слушай!
Издалека доносился глухой треск ружейных выстрелов.
— Ты слышишь эти выстрелы? Твои друзья уже заперты в долине и будут все уничтожены, если не сдадутся.
— Аллах-иль-Аллах! — закричал он. — Это верно?
— Верно.
— Тогда убей меня!
— Ты трус!
— Разве это трусость — желать смерти?
— Да. Ты шейх обеидов, отец своего племени. Твой долг состоит в том, чтобы помогать людям своего племени в нужде. Ты же хочешь их покинуть.
— Ты с ума сошел? Как я могу их защитить, если нахожусь в плену!
— Советом. Хаддедины вовсе не похожи на чудовищ, жаждущих крови; они хотят отразить ваш набег, а потом заключить с вами мир. На таком совете шейху обеидов отсутствовать нельзя.
— Повторяю еще раз: ты говоришь правду?
— Я говорю правду.
— Поклянись!
— Слово мужчины — его клятва. Стой, парень!
Последний выкрик относился к греку. До сих пор он стоял спокойно, а теперь вдруг прыгнул на одного из моих людей, подходивших все ближе и ближе, чтобы слышать наш разговор, оттолкнул его в сторону и побежал прочь. Несколько выстрелов грохнули ему вслед, но в спешке стрелявшие целились плохо; греку удалось достичь скального выступа и исчезнуть за ним.
— Стреляйте в любого, кто здесь пошевелится! — С этими словами я поспешил за беглецом. Когда я добрался до выступа, грек был уже шагах в ста от меня, а то и больше. — Остановись! — крикнул я ему вслед.
Грек быстро оглянулся и побежал дальше. Мне было жалко, но я вынужден был стрелять в него. Однако я намеревался только ранить беглеца. Я прицелился и нажал на спуск. Он пробежал еще несколько шагов, а потом остановился. Похоже было на то, будто какая-то невидимая рука повернула его вокруг собственной оси, а затем он упал.
— Принесите его! — приказал я.
По моему приказу несколько хаддединов подбежали к беглецу и принесли его. Пуля застряла в бедре у грека.
— Ты видишь, Эсла эль-Махем, что мы не шутим. Прикажи своим людям сдаться!
— А если не прикажу? — спросил он.
— Тогда мы заставим их сдаться, но прольется кровь, чего мы не желаем.
— Ты подтвердишь позднее, что я сдался только потому, что вас было в пять раз больше и ты мне сказал, что люди моего племени заперты в вади Дерадж?
— Я удостоверю это! Обеиды были разоружены.
— Сэр! — закричал во время этой операции Линдсей.
— Что? — спросил я и обернулся.
Линдсей схватил руку раненого грека и сообщил:
— Парень жрет бумагу!
Я подошел. В кулаке у грека еще оставалось несколько клочков бумаги.
— Дайте сюда! — приказал я.
— Никогда!
Я сжал его руку — он вскрикнул от боли и разжал пальцы. Бумага представляла собой часть конверта, на которой сохранилось одно-единственное слово — «Багдад». Весь остальной конверт и письмо пленник то ли уже проглотил, то ли еще дожевывал.
— Выплюньте все, что у вас во рту! — потребовал я.
Язвительная усмешка была мне ответом. Одновременно я заметил, как он приподнял голову, чтобы легче было проглотить. Я немедленно схватил его за горло. Под моим не очень нежным жестом он раскрыл рот. Мне удалось вытащить только маленький комок бумаги. Расправив его, я увидел, что на клочках виднелось несколько зашифрованных строчек. Казалось абсолютно невозможным сложить эти клочки так, чтобы получилось связное послание. Я строго посмотрел греку в глаза и спросил его:
— Кто сочинил это послание?
— Не знаю, — ответил он.
— От кого ты его получил?
— Тоже не знаю.
— Лжец! Тебе хочется остаться здесь умирать?
Он испуганно посмотрел на меня, а я продолжал:
— Если ты не ответишь, тебя не будут перевязывать, и я оставлю тебя здесь на съедение грифам и шакалам!
— Мне приказано молчать, — сказал он.
— Ты будешь молчать вечно!
Я встал. Это подействовало.
— Спрашивай, эфенди! — крикнул он.
— От кого ты получил это письмо?
— От английского вице-консула в Мосуле.
— Кому он его послал?
— Консулу в Багдаде.
— Ты знаешь содержание?
— Нет.
— Не лги!
— Клянусь, что мне не удалось прочесть ни буквы!
— Но ты догадываешься о содержании письма?
— Да.
— Так говори!
— Политика!
— Естественно!
— Больше я ничего не могу сказать.
— Ты поклялся?
— Да.
— Хм! Ты же грек.
— Да.
— Откуда?
— С Лемноса.
— Я так и думал! Простой турок почтенен и простодушен, и если он становится другим, то виной этому — вы, называющие себя христианами, но на самом деле вы хуже самых злобных язычников. Где только в Турции случится какое мошенничество, где обнаружатся негодяи, там приложил свою руку грек. Ты нарушил бы сегодня свою клятву, если бы я тебя вынудил или оплатил твое клятвопреступление, шпион! Каким образом ты сделался драгоманом [119] в Мосуле? Молчи! Я догадываюсь, кто вы такие, во что вы превращаетесь! Можешь оставаться верным своей клятве — я и так знаю политику, о которой ты упомянул! Почему вы натравливаете эти племена одно на другое? Почему вы подстрекаете против них то турок, то персов? И это делают христиане! Те, кто действительно следует учению Спасителя мира, несут в эту страну слова любви и сострадания, а вы сеете сорняки среди пшеницы, которую они заглушают. Ваш посев приносит тысячекратные плоды. Беги к своему попу — может быть, он
