– Ты ни в чем не виновата, Дженни. Ты не нянька у твоей сестры и не можешь отвечать за грехи Торндайка.
Дженни покачала головой и закрыла глаза. Голос ее прерывался, когда она заговорила снова.
– Потом Чарльз Торндайк пришел ко мне. Он поклялся, что женится на Эрике, если я… отдамся ему один раз, – Дженни вздрогнула от отвращения. Габриель молча обнял ее. – К тому времени он был не просто несимпатичен, он был мне отвратителен, но… – ее голос дрогнул, – … я согласилась. Было пошло и больно, и… Габриель, я больше не хочу говорить об этом. Не хочу рассказывать остальное. Ты сам… можешь представить, что было.
– Нет, расскажи, – потребовал он, стараясь сдержать бешеную ярость на Торндайка. Его голос был добрым и уверенным. И Дженни рассказала, опуская подробности.
– Когда все кончилось, я чувствовала себя опозоренной и не в силах была примириться с этим. Мой ум отключился, но мое сердце и мое тело сопротивлялись ему и… – Дрожа от переполнявших ее чувств, она прижалась к Габриелю, боясь взглянуть в его глаза. – Я думала, что теперь никогда не позволю мужчине прикоснуться к себе, но когда… ты поцеловал меня в первый раз… мне хотелось, чтобы ты целовал меня снова и снова, пока не сотрется воспоминание о том ужасном дне и о Чарльзе. Когда ты поцеловал меня и… ласкал, впервые стали исчезать те страшные воспоминания. Я поняла, что… я могу быть с мужчиной, с тобой. Печальная история, Габриель. Я рада, что рассказала ее тебе, прежде чем мы… прежде чем ты… если ты вдруг передумаешь.
– Не смей никогда говорить мне такие вещи, – Его глаза сердито блестели. – Продолжай.
– Чарльз, конечно, не женился на Эрике, но он дал ей денег. Он выдавал понемногу каждую неделю, держал ее в зависимости и этим заставлял молчать нас обеих. Он боялся потерять работу, если я обращусь к послу. Денег хватало, чтобы оплатить жалкую комнату в Стокгольме. Сестра сидела в ней, как мышка в клетке, пока не родился ребенок. И все это время я чувствовала, что… меня одурачили, унизили, использовали. Я ненавидела Чарльза Торндайка и думала, как отомстить ему после рождения ребенка. Но когда я увидела Ингри, такую маленькую, такую беспомощную, я поняла, что нужна ей. Она спасла меня от отчаяния. Боль стала слабее.
– Прости меня, Дженни. Я заставил тебя вспомнить о твоих несчастьях. В твоем сердце снова пробудились горечь и боль. Не знаю, простишь ли ты меня за это, но поверь, теперь тебе будет легче, ведь мы вместе. – Габриель ласково заглянул ей в глаза. Дженни кивнула. – Итак, Эрике был не нужен ее ребенок. Я прав?
– Она заставила меня поклясться, что я буду выдавать малышку за свою дочь, или она сдаст ее в приют. И я согласилась. Эрика уехала домой и сказала отцу, что я опозорила его, родила внебрачного ребенка. Потом она убежала. Никто не знает, где она сейчас, вернее, не знали, когда я уезжала из Швеции.
– И даже тогда ты не рассказала всей правды своей семье. Почему?
– Мне кажется, что Эрика не виновата в своих несчастьях. И несмотря ни на что, я люблю свою сестру. Кроме того, я дала ей обещание сохранить тайну. Такой человек, как ты, не может не понять меня, – Дженни выпрямилась. Рядом с Габриелем теперь сидела другая, уверенная в себе женщина.
– Я бы никогда не увезла свою Ингри в деревню к родителям. На нее там всю жизнь смотрели бы косо. Со временем девочка поняла бы, почему. Неважно, чья дочь Ингри, моя или Эрики, о ней все равно бы сплетничали. Для тебя, Габриель, честь превыше всего. Могу сказать одно, я сожалею, что отдалась такому развращенному мужчине. Но у меня не было выбора.
Вернее, мне так казалось тогда. Больше всего мне горько, что я обманула тебя. Если ты не веришь мне теперь, если тебе не нужна жена, которой ты не можешь верить, скажи мне. Я пойму тебя и уйду… я…
Габриель напрягся. Его лицо потемнело от гнева, но его глаза, когда она взглянула на него, были полны любви.
– Помолчи, cara. Я люблю тебя. Мне все равно, отдалась ты ему по своему желанию или нет. Знаешь, когда мы впервые занимались любовью, мне показалось, что я твой первый мужчина, но у тебя был ребенок, поэтому я все время искал объяснения этому. Я решил, что мои ощущения и выражение твоих глаз говорили о том, что у тебя давно не было мужчины, или ты боишься меня или не любишь…
– Я всегда любила тебя, Габриель, и никогда не боялась.
– Зато я боюсь, что убью этого ублюдка Торндайка, если встречу его когда-нибудь. Но ты все еще дрожишь, cara. Эй, я хочу навсегда стереть из твоей памяти дурные воспоминания. Дженни, я хочу подарить тебе нежную любовь… прямо здесь и немедленно. В день нашей свадьбы. Хочу, чтобы ты всегда улыбалась.
Они держали друг друга в объятиях. Их поцелуи были мягкими, нежными, долгими. Медленно они снимали одежду, помогая друг другу. Снова их прекрасные юные тела были обнажены. Они лежали на рубашке Габриеля и юбке Дженни под светлеющим небом. С бесконечной нежностью они ласкали друг друга, целуя лицо, глаза, шею, плечи.
Наконец, большая тень Габриеля заслонила небо. Он вошел в нее мягкими, ритмичными уларами. И еще, и еще, раз за разом. Она не отпускала его, двигаясь с ним в такт, шепча его имя.
Они запомнят навсегда свою нежную любовь ранним утром в день свадьбы.
Из лагеря донесся едва слышный зов трубы. Рыбачья лодка возвращалась в гавань с богатым уловом, ее борта глубоко осели в воду. Дженни и Габриель медленно пошли в лагерь.
Они поднимались по склону холма. Сначала Габриель шел впереди и тащил за руку Дженни, потом Дженни вела Габриеля. Когда она шла позади, то любовалась напряженными от усилий мускулами Габриеля, играющими под тонким полотном рубашки. Под туго обтягивающими бедра брюками четко вырисовывалась каждая мышца. Дженни не могла удержаться и не высказать свое восхищение его безупречной мускулатурой и мужественностью.
– Cara, приличные девушки не разглядывают зад мужчины. Но если им случается увидеть его, они не говорят об этом, – со смехом заметил Габриель. И уж, конечно, он с ней расквитался, когда была его очередь идти позади. Габриель, положив руки на талию Дженни, подталкивал ее вперед. Иногда он опускал руки на колышущиеся ягодицы и нежно поглаживал их. Дженни смеялась, говорила, что они никогда не заберутся на вершину, старалась идти быстрее и на расстоянии от него. Когда он быстро провел пальцами по ее ногам, по бедру, у Дженни перехватило дыхание и закружилась голова. Она остановилась и схватилась за дерево, чтобы не упасть. От их шалостей горячая кровь еще быстрее побежала по жилам. И
