протягивая ему пакет с презервативом.
— Дай тебе Бог здоровья. Можешь себе представить, насколько тяжело в таком маленьком городишке прийти в магазин и купить это?
— Примерно так же просто, как купить противозачаточные средства. В следующий раз посети комнаты отдыха на бензоколонке... А почему мы шепчемся?
Веселясь, как дети, они принялись вдвоем открывать пакет и, конечно, уронили его в темноте. Хью застонал и посмотрел на нее так, словно они только что упустили последнюю спасательную лодку на тонущем корабле.
— У тебя есть еще?
— Нет, у меня не было мелочи.
Он снова застонал и прижался своим горячим влажным лбом к ее лбу.
Она тоже не могла этого вынести и, притянув его ближе, прошептала:
— Все будет в порядке.
Все должно быть в порядке. Им причиталась доля удачи. Во всяком случае, выражение лица любимого, когда Хью погружался в нее, и сладчайшее наслаждение быть заполненной им полностью делали любой риск стоящим того.
— Ах, детка.
— Это так хорошо. Мне нравится ощущать пульсацию твоего тела в себе.
— Держись, любимая.
— Я не сделал тебе больно?
Тейлор гладила Хью по волосам, ей нравилось ощущать на себе вес его тела. Теперь, когда они перебрались на постель, нравилось ощущать его дыхание на груди.
— Нет.
— Я почувствовал, как на меня накатывает волна жестокости, но ты казалась такой довольной...
Она взяла его руку и легонько укусила за ладонь.
— Мне это понравилось.
Порой воспоминания о тюрьме, смешанные с удовольствием держать ее в своих объятиях, порождали в нем отчаяние, граничившее с грубостью, но это не пугало ее.
— Неужели ты еще не понял — все, что ты со мной делаешь, замечательно?
Глаза его загорелись, на губах появилась улыбка.
— Хочешь, чтобы я поискал занозы?
Было так приятно снова засмеяться, но еще приятнее увидеть его улыбающимся.
— Через минуту. И это тоже замечательно — лежать спокойно, как сейчас. Сделать вид...
Нет, она не станет все разрушать, проявляя слишком большую сентиментальность.
Хью повернул голову, уткнувшись лицом ей в грудь, глубоко вздохнул и чуть коснулся губами ее кожи.
— Мне надоело делать вид. Я хочу тебя, Кайла и дом, — сказал он, скользя губами вниз к ее животу. — Я хочу еще одного ребенка.
Тейлор закрыла глаза, терзаемая образами прошлого.
— Прости, любимая. — Хью приподнялся над ней. — Я не хотел огорчать тебя.
— Я становлюсь жадной, — она коснулась синяка на его щеке. Он быстро заживал, но слишком живо напоминал ей о той опасности, которая ему угрожала. — Я тоже хочу всего этого. Заниматься с тобой любовью на заре... смотреть, как ты бреешься... въезжать на подъездную аллею и видеть, что твой грузовик уже там... — Она сжала его руку. — Хью, а что, если мы перевезем трейлер твоей матери на наш участок земли? Тогда она будет ближе, и тебе не придется беспокоиться о ней.
Он покачал головой.
— Она еще не готова к этому, Блу.
— Если б она знала, как я люблю тебя, то простила бы меня.
— Она знает, как я люблю тебя, но не простит.
Его слова причинили боль, но Тейлор не собиралась тратить то короткое время, которое они могли провести наедине, на грустные размышления. Она вздернула подбородок.
— Я возьмусь за нее. Наводню город ее незаконными внуками, и ей придется умолять тебя жениться на мне для того, чтобы иметь возможность показаться на людях.
Грудь Хью затряслась от тихого смеха.
— Это что-то новенькое. Надеюсь, ты обдумаешь эту идею как следует.
— Обдумать? — Она перевернулась на живот. — А теперь, полагаю, тебе следует поискать занозы.
Тейлор тихо усмехалась, отъезжая от магазина, ее радовало, что она оставила Хью изнуренным, но улыбающимся. Ей тоже не представило бы большого труда уснуть, но она решила до возвращения домой проехать по городу, чтобы удостовериться, все ли в порядке.
Она потянулась к микрофону.
— Первый Центральному. Прием.
— Центральный... — зевок. — Я хотел сказать, прием.
— Оррин, эта работа, кажется, становится слишком интересной для тебя?
— Я ел на ужин лепешки с начинкой из бобов. От них меня всегда клонит в сон. Вы сегодня выехали позже, чем обычно, мисс Тейлор. Прием.
Тейлор покачала головой, думая о том, удастся ли ей когда-нибудь отучить его от формальностей.
— Звезды нынче кажутся такими близкими, будто к ним можно притронуться рукой. Пожалуй, я сделаю последний объезд, а потом — домой. А как дела в участке? Прием.
— Все спокойно. Получил сообщение относительно Второго. Обещают, что все будет готово к понедельнику. Конец связи. Подождите! Не отключайтесь на секунду. Чуть не забыл... Шериф Траммелл прислал факс о том, что поступили сообщения о детях, портящих надгробия на кладбищах. Прием.
— Немного рановато для шалостей Хэллоуина, не так ли? Прием.
— Да, но на следующей неделе начнутся футбольные матчи. Ребята всегда стараются запугать команду соседнего города, поставив надгробный камень перед талисманом другой школы. Держу пари, вы скоро увидите, как похоронное бюро Гуинна убирает образцы своих камней до Дня Благодарения. Не так-то легко очистить мрамор и гранит от надписей «Покойся в мире», сделанных черной краской. Прием.
Тейлор тихо засмеялась, но не над актами вандализма, а над тем, что Оррин обладает такими обширными знаниями в столь специфической области. Она испытывала чувство вины из-за того, что засомневалась в нем, и радовалась, что отец поделился с ней его историей.
— Я заверну туда посмотреть, а затем вернусь. Доброю вечера. Конец связи.
Доехав до конца жилого квартала, она повернула к церкви и кладбищу. Света там не было, за исключением освещенной вывески поликлиники Мела, находившейся поблизости, и лампы над парадной дверью его дома. Тейлор притормозила, собираясь включить боковое освещение, так как лунного света в этот вечер тоже не было. Однако огромная белая глыба в левой части кладбища хорошо просматривалась в темноте, и что-то неясное лежало перед ней.
Тейлор знала, какое имя вырезано на возвышающемся мраморном монументе — «Марсден», и намеревалась посмотреть, что валяется перед ним.
Поставив машину, она достала из бардачка фонарик и пошла по траве. Она была почти уверена, что ей все только показалось, но чем ближе подходила, тем яснее вырисовывались очертания распростершегося там человека. Затем раздался странный звук, от которого волосы у нее встали дыбом.
Стон. Нет, скорее причитания по покойнику.
