резко отодвинув стул, и незаметно вышла из собора. Завернув за угол на Динзгейт, она пустилась бегом.
МАСТЕР КИТ МОРЛИ
1
4 октября 1604 года
Джозеф Прайор, самый младший мальчик в Манчестерской грамматической школе, ворочался на своей кровати. Ему не было еще и семи лет, и он скучал по своей маме. Ему сказали, что он никогда больше ее не увидит, потому что она была чем-то ужасным, под названием папистка. Он спал в дортуаре для младших учеников, где стояла кровать для кого-нибудь из старших мальчиков, которые следили, чтобы малыши прочитали молитвы перед сном и улеглись в постели. В дортуаре размещалось двенадцать кроватей, но несмотря на присутствие остальных детей, Джозеф очень боялся темноты. Он старательно скрывал тот факт, что писается в постели, — правда, судя по запаху в комнате, он был не единственным.
Джозеф напрягся, услышав шаги в коридоре, и с облегчением вздохнул, когда они удалились. Он пугался каждого шороха, а тут было много разных шумов. Но особенно он боялся настоятеля: ведь все знали, что на самом деле он Дьявол.
— Он разгуливает по коридорам в облике огромной черной собаки, — рассказали ему старшие мальчики. — А глаза у него большие, как блюдца, и сияют адским пламенем. Он сопит под дверью, пытаясь войти. Но как только ты уснул — и если ты помолился перед сном, — он не может войти.
Джозеф попытался заговорить, но лишь пискнул:
— А если т-ты никак не можешь уснуть?
— Тогда он придет за тобой, — ответил самый старший мальчик, Уильям Чабб, и Джозеф взглянул на него с отчаянием утопающего.
— Но хорошие мальчики всегда засыпают, — вставил другой мальчик, и Джозефу Прайору стало еще хуже.
Ведь он читал по два раза все молитвы, которые помнил, и тем не менее не мог заснуть. Однажды его высекли в классе за то, что он уснул на уроке, а еще — в церкви, за то, что зевал.
Но как только он ложился в постель, сна не было ни в одном глазу. А когда он забывался неглубоким, беспокойным сном, то мочился в постели. Отчасти так получалось оттого, что он боялся встать в темноте и воспользоваться ночным горшком. И тем не менее Джозеф все время молился: он просил Бога сделать его хорошим и очистить его душу от греха родителей. Он даже обещал, что постарается забыть свою маму, но от этой молитвы на одеяло капали горячие слезы. И он молился каждый день о том, чтобы настоятель не заметил его и не пришел за ним ночью. Наверно, он нехороший, иначе Бог услышал бы его молитвы.
Снаружи снова донесся шум, и Джозеф Прайор затаил дыхание, и сердце его сильно забилось. Но это был всего лишь скрип древнего столярного верстака — казалось, будто старый дом скрипит зубами. Со всех сторон слышалось сопение, и он знал, что все остальные мальчики спят. Если он не заснет как можно скорее, то пора будет вставать и высиживать долгие ужасные уроки, на которых он ничего не понимал. Он сел в кровати и посмотрел в ту сторону, где лежал самый старший мальчик.
— Кит, — прошептал он. Потом повторил чуть громче: — Кит?
Старший мальчик шевельнулся.
— Кит? — снова позвал Джозеф.
— Что? — сонно пробормотал Кит.
— Ты спишь?
— Да.
— О, — произнес Джозеф, и Кит вздохнул.
Повернувшись на бок, он спросил:
— Что такое?
— Я не могу уснуть.
— Прочитай молитвы.
— Я уже прочитал их все. По два раза.
Кит издал неслышный стон. Но он знал, в чем дело. Он тоже был младше остальных мальчиков, когда его забрали у матери. Он тоже происходил из католической семьи, и ему больше никогда не пришлось увидеть мать. И у него тоже были ночные кошмары — порой бывали и сейчас, хотя ему почти четырнадцать.
— Я прочитаю молитвы вместе с тобой, — ответил Кит.
С минуту еще понежившись в теплой постели, он откинул одеяло и встал, с трудом удержавшись от того, чтобы не выругаться, когда ударился ногой. Кит присел на край кровати Джозефа Прайора, и маленький мальчик прильнул к нему. Кит сложил руки малыша для молитвы, сверху обхватив своими.
— Если ты будешь спать вот так, Дьявол не сможет причинить тебе вреда, — прошептал Кит, и Джозеф кивнул, широко раскрыв глаза.
Кит прочитал молитву, которую знали все малыши, и Джозеф читал ее вместе с ним.
— Спаси, Господи, и помилуй.
Потом они вместе прочитали Nunc Dimittis, и, наконец, тепло от тела Кита и от его рук сделало свое дело, и голова Джозефа склонилась. Кит осторожно отстранился от спящего ребенка.
На следующий день Джозеф поднялся в шесть, чувствуя себя гораздо лучше оттого, что выспался, и последовал за другими мальчиками на общую молитву.
«Все будет хорошо», — подумал он, очень ободренный тем, что наконец-то смог заснуть предыдущей ночью. Да, только нужно не поднимать голову, чтобы никто не заметил его.
Через час молитва закончилась, и пришло время завтрака. Завтракали в Большом зале, обшитом дубовыми панелями и освещенном горящими факелами. Там были два стола для мальчиков и длинный стол для учителей и членов церковной коллегии — в свой первый день в школе Джозеф был поражен шумом. Двадцать два мальчика ели мясо без ножа, зачерпывая соус ложкой. На стене висело большое объявление:
«Не прихлебывай с шумом свой суп.
Не рыгай в лицо другим.
Не чеши за столом голову и не плюйся.
Не окунай мясо в солонку, а бери соль ножом.
Ешь мясо маленькими кусочками, пей тихо, как зверь в поле.
Вытирай рот салфеткой, а не скатертью.
Не сморкайся в салфетку».
Джозеф не смог это прочитать, но ему помог один из старших мальчиков. Казалось, они гордятся тем, что нарушают большинство этих правил — особенно насчет того, чтобы не рыгать и не плеваться. Однако никто не выговаривал им за это, поскольку учителя делали то же самое. Джозеф Прайор держал голову опущенной и читал молитвы вместе с остальными до и после еды. Потом он помог убрать посуду и ничего не уронил.
«Сегодня будет хороший день», — сказал он себе.
Но удар был нанесен сразу после завтрака. Младший учитель, мастер Грингольд, высокий худой мужчина, у которого было унылое выражение лица и нос горбинкой, велел ему отнести завтрак настоятелю к тому в комнату. Ему пришлось повторить дважды, прежде чем Джозеф понял, и спросить, отчего это мальчик уставился на него, как перепуганный кролик. Кит приподнялся со стула:
— Я отнесу, — сказал он.
— Нет, ты не пойдешь, — возразил учитель. — Я тебя не просил.
— Итак? — обратился он к Джозефу, который побледнел как полотно.
Один из старших мальчиков издал смешок, и Джозеф внезапно повернулся и, не произнеся ни слова, торопливо зашагал на кухню. Он не мог так же быстро бежать с подносом, и каждый шаг отдавался у него в ушах, как удар колокола.
«Сегодня будет хороший день», — напомнил он себе, но эти слова раздались тихим писком у него в голове. Когда мальчик приблизился к каменной лестнице, которая вела к комнате настоятеля, он попытался молиться, но забыл все слова. Он стоял, в испуге глядя на горгулий — ведь если он не сможет молиться, обязательно появится Дьявол. Можно оставить поднос у подножия лестницы, но тогда его высекут. Весь в поту, он начал подниматься по лестнице и, добравшись до сводчатой двери настоятеля, робко постучался.
Никто не ответил.
Джозеф Прайор с облегчением вздохнул: теперь можно просто оставить здесь поднос.
«Я постучал, — скажет он, — но никто не ответил».
Но когда он наклонился, чтобы поставить поднос на пол, дверь вдруг бесшумно распахнулась. Сердце Джозефа бешено заколотилось. Взгляд его поднялся вверх, скользнув по длинному черному одеянию настоятеля. Джозеф боялся того, что сейчас увидит. Но у настоятеля был рассеянный вид. Он носил черную шапочку — старшие мальчики утверждали, что под ней он скрывает рога. Джозеф сжал губы, чтобы не захныкать, и попятился.
— Что это? — раздраженным тоном осведомился настоятель, и Джозеф указал на еду. — Ну же? — рявкнул настоятель, и Джозеф посмотрел на него отсутствующим взглядом.
— Подними это, парень — подними с пола!
Слезы навернулись Джозефу на глаза, когда он шагнул вперед, а ладони вспотели, когда он поднял поднос. Как только настоятель взял у него еду, мальчик сразу же отпрянул.
— Эй — как тебя — как тебя зовут? — бросил настоятель ему вслед, и Джозеф в ужасе остановился, оглянувшись через плечо.
— Д-джозеф П-прайор, — удалось ему выговорить, и настоятель шагнул к нему.
— Ты знаешь мастера Кита Морли? — спросил он.
«Кита?» — подумал Джозеф и осторожно кивнул.
— Скажи ему, что я хочу его видеть. Ну же! — сказал настоятель, когда Джозеф не сдвинулся с места. — Ты можешь идти. Ступай! — вдруг рявкнул он, и Джозеф помчался с такой скоростью, будто за ним гнались все псы ада.