Джош положил сумки Анны в одну из кают; они вышли на гладкую палубу и постояли у борта, глядя, как Луксор отдаляется, а лодка продвигается на середину реки.
Нил был коричневым на отмелях и голубовато-зеленым посередине, здесь «Хапи» поднял парус и взял направление на юг. Стюард подал холодный овощной салат и белое вино на столик, покрытый зеленой льняной скатертью и уставленный белым китайским фарфором и тяжелым античным серебром. С берега им кричали и махали руками мальчишки, из деревушек доносилась музыка, но на реке тишину нарушало лишь гудение двигателя «Хапи» и время от времени гудок проходящего мимо туристического катера. День протекал плавно и спокойно, как волны Нила. Джош и Анна сидели в плетеных креслах с подушками из яркого ситца, глядя на жизнь, которая разворачивалась на берегах и отмелях. Между ними стоял столик со стаканами чая со льдом, запотевшими на жаре, и стюард периодически доливал их. Прохладный ветерок обвевал их лица по мере того, как яхта набирала скорость. Они разговаривали или молчали умиротворенные ритмом реки. На берегах женщины в черном стирали белье, разостлав его на больших плоских камнях, болтая между собой, прерывая свое занятие, чтобы окликнуть голеньких малышей, которые подбирались слишком близко к воде. Дети постарше плавали неподалеку, весело перекликаясь друг с другом. Еще дальше от берега в маленьких рыбацких лодках стояли молодые люди, которые шлепали прутьями по воде, чтобы испугать рыбу, попадавшую в сеть, расставленную мужчинами постарше на другом конце лодки. Худенькие подростки бороздили поверхность реки в маленьких феллюках, таких же, как лодки, которыми пользовались во времена фараонов, с белыми парусами, колышущимися, как тело танцора, изогнутое в стремительном движении. На зеленых полях, расположенных уступами по берегам реки один крестьянин рыхлил почву вручную мотыгой, другой – ехал на ярко-красном тракторе. А за полями и древними городами с минаретами и небольшими скоплениями фабрик, трубы которых извергали струи черного дыма в небо, простиралась пустыня, безлюдная и нетронутая вплоть до соседних стран.
Кроме красного трактора и нескольких фабрик все было так, как тысячи лет назад, и Анна смотрела, погрузившись в очарованный сон. Она сидела на прохладной палубе современной яхты, плывущей по Нилу, глядя на мужчин, женщин, детей, живущих по образу и подобию, вечному во все времена, что делало их частью этой земли и ее ритмов; сейчас она находилась так далеко от молчаливой белой квартиры в Лос- Анджелесе, словно они были на разных планетах.
– Я не могла себе представить, что можно так жить, – прошептала Анна, глядя, как какая-то женщина собирает с камней белье, разложенное там для просушки, – хорошо бы взять что-нибудь из этого в сегодняшний день.
Джош кивнул.
– Достаточно приостановиться и подумать о том, что мы еще связаны с нашим прошлым или должны быть связаны. Я много думаю об этом, когда приезжаю сюда. Конечно, у египтян свои проблемы, они пытаются сделать Египет современной страной, но здесь хорошо вспоминается, что мы должны прийти к соглашению с нашим прошлым и сделать его частью нашего настоящего.
Солнце скользнуло за гряду высоких песчаных дюн. Потом лучи его проникли в просвет между дюнами и отразились в поразительно красивой полосе оранжевого огня, протянувшегося через Нил. В следующую минуту солнце ушло совсем. Река стала синей, потом черной. В воздухе разлилась прохлада. Здесь не было сумерек, долгих и медленных; только солнечный свет и потом сразу темнота, заглатывающая землю, оставляя лишь россыпь огней на берегу, которые намечали контуры Нила.
– Пойду переоденусь к ужину, – сказала Анна. И встала, потягиваясь; она просидела неподвижно все время после обеда. – Хорошо?
– Конечно, – сказал Джош. Он встал вместе с ней. – В восемь часов? Мы можем поесть здесь или в кают-компании.
– Здесь, пожалуйста. И в восемь часов отлично.
Она прошла в каюту, куда Джош отнес ее вещи. Это была маленькая комнатка с двуспальной кроватью, покрытой белым одеялом, столиком и шкафом из дерева оливы, креслом, обтянутым голубым китайским шелком. Окно было сделано во всю стену каюты, и сейчас слегка приоткрыто, Анна могла слышать спокойный плеск волн о борт яхты. За дверью находилась крохотная ванная, выложенная розовой мраморной плиткой, с ванной, достаточно большой для ребенка или для взрослого, если сидеть, согнув колени. Анна улыбнулась. Ей нравилось все, что она видела. Ей нравилось все, что происходило.
Но ее улыбка померкла. «Здесь хорошо вспоминается, что мы должны прийти к соглашению с нашим прошлым и сделать его частью нашего настоящего. Да, – подумала она. – Я знаю. Только дай мне еще несколько минут».
От воды в ванне шел пар, она сидела в ней, погрузившись до подбородка, смывая утреннюю пыль, чувствуя себя бодрой и чистой. Она высушила волосы и оставила их свободно лежать на плечах, надела просторное длинное платье из тончайшего золотистого шелка. Когда она вернулась на палубу, Джош уже ждал ее; на нем были слаксы, рубашка с открытым воротом и синий блайзер. Когда она подошла, он восхищенно посмотрел на нее.
– Ты чудесно выглядишь.
– Ты тоже. Но эта яхта заслуживает того, чтобы мы наряжались, Джош, она такая прекрасная.
Он улыбнулся.
– Я тоже так думаю. У многих моих друзей есть яхты, но эта моя любимая. И должна быть самой лучшей для тебя. – Он смотрел на Анну. – Я купил тебе кое-что в Луксоре перед твоим приездом. – Он достал небольшой футляр из кармана блайзера и стал наблюдать, как она будет открывать его. На бархате внутри футляра лежало ожерелье из овальных отполированных кусочков бирюзы, соединенных между собой тонкими золотыми стерженьками. У Анны захватило дух. – Бирюза и золото, – сказал Джош. – Цвета фараонов. А если бы я мог выбрать для тебя что-нибудь из одежды на сегодняшний вечер, то выбрал бы золотистый шелк.
– Какое оно красивое, – сказала Анна и протянула ожерелье Джошу, чтобы он застегнул его у нее на шее.
Он постоял у нее за спиной, изучающе разглядывая.
– Супруга фараона, – тихо сказал он, – но гораздо красивее. И гораздо живее, не мумифицированная и, следовательно, как я понимаю, готовая ужинать.
Он взял ее за руку и провел к столу, накрытому для ужина, передвинутому, в место, защищенное от ветерка, который к вечеру немного усилился. Джош наполнил бокалы вином и поднял свой.
– Я рад, что ты здесь. Мне нравится видеть Египет твоими глазами. Хорошо, когда кто-то напоминает тебе как он выглядел в самом начале, мы слишком быстро это забываем. Так что спасибо тебе, ты
