— Это бы многое объяснило, — упрямо повторил Бонд. — Я имею в виду Фрэнка Грэйнджера... Столь непостижимый выбор невольно заставляет задуматься над здравостью ее суждений.
Эбби прикусила язык. Едва ли справедливо сердиться на Бонда за то, что он задает те же вопросы, какие она сама поставила перед Дженис не более трех часов назад.
Полчаса спустя Бойд проводил Эбби от ресторана до парадных дверей дома. Вежливость требовала пригласить его на кофе. Но ей не терпелось отделаться от надоедливого кавалера и поскорей попытаться найти Флинна. Утром его телефон не отвечал. А теперь, когда Дженис объявила о своем намерении продать дом, Эбби стало особенно интересно услышать план своего «сообщника». Требовались быстрые и решительные действия.
Девушка еще не успела привести в порядок мысли, когда неожиданно увидела Бонда, поднявшегося на террасу.
— Мне бы очень хотелось зайти к вам. Но, увы, на работе ждет куча документов, в которых надо к полудню разобраться. Может быть, как-нибудь встретимся на днях?
Она согласно кивнула головой и, попрощавшись, вошла в дом, пытаясь придумать предлог, чтобы переодеться и тут же снова уйти. Но матери нигде не было видно, в комнатах стояла угрюмая тишина, и лишь на кухне, она наконец нашла записку. Дженис и Фрэнк поехали возложить цветы на семейные могилы на старом кладбище недалеко от города. Значит, скорее всего, в ближайшие часы они не вернутся.
Выходя из дома, она захватила блокнот и карандаш. Если Флинна не окажется дома, она хоть оставит ему записку. Еще издали, подходя к дому Флоры Пемброук, Эбби увидела открытые навстречу майскому солнцу окна над гаражом. Она взобралась по старым каменным ступеням и постучала в затянутую сеткой дверь. И услышала голос Флинна, приглашавшего ее войти.
После яркого солнечного света комната выглядела темной и мрачной. Эбби остановилась на пороге и испуганно заморгала.
— Не бойся, тиф или какую-нибудь другую гадость, здесь не подхватишь, — нетерпеливо бросил Флинн, склонившийся над мольбертом возле самого большого окна. — Красотой и роскошью жилище мое не блещет, но зато совершенно чистое.
Когда глаза девушки понемногу привыкли к полумраку, она поняла, что хозяин комнаты абсолютно прав. Никогда в жизни не скажешь, что это шоферская каморка над гаражом! Напротив, Эбби будто оказалась в очаровательном каменном коттедже с угловатыми стенами и сводчатыми потолками. Однако занавески, что-нибудь простенькое и лучше всего пестрое, а также яркие лоскутные половики и ситцевые чехлы на мебель не помешали бы!
Через плечо Флинна она взглянула на лист бумаги с нарисованным пейзажем.
Эбби так долго молчала, что Флинн не выдержал и, отложив кисть, обернулся и посмотрел на нее.
— Язык прикусила?
— Не хотелось мешать. Ты был так сосредоточен.
— Тогда перестань смотреть.
— А тебе не помешает, если я буду говорить? — Она кивнула в сторону мольберта: — Не нарушу творческий процесс?
— Иногда болтовня мешает. Но не на этой стадии.
Девушка устроилась на вертящемся кресле возле мольберта так, чтобы не упускать ни одного движения художника. Бархатная обивка кресла, когда-то, вероятно, темно-бордовая, выцвела, потерлась и сделалась коричневато-красной. Но сидеть было удивительно удобно, кресло прогибалось именно там, где надо. Эбби перекинула одну ногу через подлокотник, уперлась щекой в спинку и принялась рассказывать ему последнюю новость о продаже дома.
— Теперь ей остается только окончательно опроститься и заняться огородом, — закончила Эбби, небрежно покачивая ногой. — А ты что, не удивлен?
— Честно говоря, нет. — Флинн не отрывал глаз от своей картины. — Я ничего не знал о планах продать дом. Но решение это представляется мне вполне логичным.
— А мне нет.
— Тогда попробуй убедить ее оставить дом тебе.
— А зачем он мне нужен? Такой огромный! Мне одной с ним не управиться.
— В таком случае почему ты считаешь, что твоя мать не испытывает такого же страха перед грузом ответственности?
— Почему? Да ей вполне по плечу содержать такой дом, — пожала плечами Эбби. — У нее ведь теперь под боком свой мастер на все руки. — Девушка выпрямилась в кресле. — По-моему, пришла пора привести в действие твой план. Кстати, в чем он заключается?
— По правде говоря, он очень прост. — Флинн чуть затемнил синюю тень от дерева. — Ты атаковала проблему в лоб. А я подошел к ней под другим углом.
— Ты имеешь в виду психологию?
— Точно. — Он сделал шаг назад, разглядывая свою работу. — Не надо ничего им говорить. И тем более предлагать отложить свадьбу. Но эффект гарантируется.
— Похоже на волшебство. — Эбби откинулась на бархатную спинку и зевнула.
— О, это и есть волшебство. — Флинн провел несколько раз кистью по палитре. — Моя идея на удивление проста, Эбби. Но необычайно элегантна. От нас требуется только одно — сыграть на глазах у всего города, но так, чтобы все поверили, пламенную любовную связь.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Ты, должно быть... — сдавленным голосом пропищала Эбби и испуганно замерла. Через секунду- другую нервно сглотнула застрявший в горле комок и несколько раз прокашлялась. Наконец к ней вернулся дар речи, и она более или менее сумела взять себя в руки. — Сыграть любовную связь? Нам?
— О ком, по-твоему, я еще могу говорить?
— Мне твоя идея совсем не нравится. Откуда ты взял, что проблема разрешится, если мы... — Голос снова пропал.
— Могу объяснить для бестолковых: твоя мать будет проклинать меня за то, что я, воспользовался случаем и соблазнил ее чистую, непорочную девочку, — Флинн принялся снова пристально изучать свой эскиз, — а мой отец предаст тебя анафеме за то...
— Полагаю, за то, что совращаю его ненаглядное золотце?
Флинн стрельнул в нее презрительным взглядом.
— За то, что отвлекаешь меня от свиданий с музой. Или за то, что выжала из меня все соки и я, от неимоверной слабости не могу рисовать ничего, кроме скошенной травы. — Он театрально поник головой, изображая упадок сил, и дрожащей рукой провел на листе бумаги пунктирную дорожку. Затем с наигранной задумчивостью склонил набок голову, изучил «рисунок» и кивнул. — При детальном рассмотрении я склонен думать, что второе ближе к истине. Папу не слишком волнуют мои взаимоотношения с музой. Но он терпеть не может рисунки, где нет ничего, кроме травы. Он утверждает, что это свидетельствует о фундаментальной утрате творческой энергии.
Но Эбби его уже не слушала:
— То, что оба рьяно возьмутся за наше перевоспитание и попытаются направить нас на путь истины — это бесспорно. Но вот заставит ли беспокойство о судьбе детей пересмотреть их отношение к собственному браку — это еще бабушка надвое сказала.
— Обязательно заставит, даже и не сомневайся! Следующий этап очевиден. Вначале вместе проклинают детей, потом грызутся между собой. Разве ты не понимаешь? Каждый станет обвинять другого в том, что тот, вырастил негодяя и прожигателя жизни. Неизбежно начнутся страшные ссоры, и в конце концов, они благополучно расстанутся.
— Ибо лучше остаться в одиночестве, чем выслушивать вечные претензии и обвинения? — Эбби вытаращила глаза. — Это совсем другой угол атаки, согласна. Я удивлена, что ты это придумал сам.
