таскаться в такую даль из города.
Телефон Бакстера не отвечал, и Шарли нахмурилась. Конечно, она обойдется и без посторонней помощи, но все же ей не очень-то хотелось воевать с шлангами, подсоединяя огромный допотопный обогреватель к газовому баллону. Да, а как насчет воды? Ведь на зиму ее могли отключить. Кто знает, не забыла ли она еще что-нибудь важное? Может, в домике нет и электричества?
Возможно, мысль выехать на природу окажется и не такой уж хорошей?
Миссис Харпер выглянула в окно на улицу. Дождь уже шел в полную силу.
– Вы действительно решили туда ехать? Тогда вам стоит поторопиться. До домика еще пятнадцать миль, а погода испортилась окончательно. Я постараюсь найти Джо и сразу же направить его к вам.
– Спасибо, – искренне поблагодарила ее Шарли. – Миссис Харпер, вы прелесть!
За городком асфальт кончился, и Шарли сбавила скорость, тревожно вслушиваясь в шелест щебня под колесами. Сплошная пелена дождя скрывала дорогу, и Шарли начинало казаться, что она сбилась с пути. Когда она наконец увидела знакомый поворот, нервы ее уже были на пределе. Подъехав к домику, некоторое время девушка сидела в машине, радуясь тому, что у цели.
Определив, откуда ветер, Шарли решила поставить машину за домик, чтобы хоть как-то защититься от дождя, пока ей придется переносить вещи.
Медленно и неуверенно повернув в замке ключ, девушка остановилась на пороге. Когда дядя Мартин в последний раз был здесь? Прошлой осенью Шарлотта тяжело болела, и он никуда не выезжал…
Внутри оказалось тепло, хотя воздух был несколько спертый. Шарли была поражена; ей пришлось поднести руки к печи, чтобы поверить, что та действительно работает.
– Благослови вас Бог, миссис Харпер, произнесла девушка вслух. – Вы сотворили чудо.
Интересно, как все же ей удалось так быстро разыскать Джо?
Надо было торопиться: ночь уже предъявляла свои права. Шарли пришлось шесть раз ходить в машину за вещами и продуктами, и она уже начала жалеть, что навезла с собой так много. Сколько может съесть за неделю один человек?
К тому же и в домике имелись приличные запасы съестного.
– Наверное, это осталось с тех пор, когда дядя Мартин был здесь в последний раз, – высказала догадку Шарли, осматривая заставленные консервами полки в крохотной кухоньке. – Интересно, они еще не испортились?
Под навесом у крыльца она нашла сухие дрова. Какое счастье! Дождь превратился в настоящий ливень, и идти за дровами в сарай было бы совсем не весело.
Шарли затопила камин и, когда пламя весело затрещало, приготовила омлет и съела его, закинув ноги на сервировочный столик и поставив тарелку на колени. Впервые за целую неделю еда показалась ей вкусной. Шарли взгрустнула было, вспомнив, что именно сегодня вечером должен был состояться торжественный ужин, но тотчас же решительно прогнала эту мысль.
Слишком устав, чтобы читать или искать себе какое-нибудь другое занятие, она удовлетворилась сознанием того, что целую неделю не увидит ни одной живой души.
– Какая благодать, – пробормотала она, снова поздравляя себя с великолепной идеей приехать сюда.
В глубине домика было две спальни, между которыми втиснулась крошечная душевая. Обе комнаты были тесные, без каких-либо излишеств, и Шарли была рада вернуться в обстановку детства.
В спальнях было весьма прохладно.
– А тут не жарко, – заметила вслух Шарли, доставая из сумки пижаму.
Она замерзла в холодной кровати, и сон не шел. Мысли ее постоянно возвращались к тому, как должен был бы проходить этот вечер, последний в особняке Хадсонов. Наверное, она не находила бы себе места, с нетерпением ожидая, когда можно будет надеть белое атласное платье…
Она же начисто забыла про подвенечное платье! Оно так и осталось в ателье дожидаться последней примерки. Впрочем, какое это имеет значение: работа оплачена вперед. Да и что с ним делать? Повесить на чердаке и совершать туда паломничество раз в год в день годовщины несостоявшейся свадьбы?
В чем она ошиблась? Шарли всегда считала, что неплохо разбирается в людях; бросив один взгляд на новый класс, она сразу же точно определяла, от кого ждать неприятностей. Так почему же ей не удалось разглядеть недостатки Спенса? Конечно, ухаживал он за ней не слишком долго – казалось, они и так узнали друг о друге все необходимое! – но ведь за два месяца, прошедшие после помолвки, должны же были появиться какие-то признаки грядущей беды. Однако Шарли ничего не заметила.
А ведь она с детства была знакома со Спенсом – по крайней мере знала, кто он. Хотя в таком крошечном городке, как Хаммондс-Пойнт, все знают всех. В отношении Спенса это было особенно справедливо, так как весь город знал Джона Гринфилда, честного уважаемого биржевого брокера, оказавшегося вовсе не таким честным и уважаемым. Когда кольцо следствия сомкнулось вокруг него и арест стал неизбежен, Джон Гринфилд купил отрезок садового шланга, отъехал от города и, запершись в машине, отравился выхлопными газами, подведя черту подо всем.
Да, в Хаммондс-Пойнте всем было известно, кто такой Спенс Гринфилд.
И любая женщина, обладающая хоть крупицей разума, задалась бы вопросом: а не унаследовал ли Спенс пороки отца?
Однако, сколько ни рылась в памяти Шарли, ей не вспоминалось ни тени двуличия или нечестности и никаких поводов для сомнений.
Впрочем, именно поэтому отцу Спенса в свое время удавалось так долго оставаться безнаказанным. Он тоже производил впечатление человека честного, порядочного и надежного.
Но если Спенс пошел в отца, почему он остался в Хаммондс-Пойнте? Почему не начал жизнь заново там, где его никто не знает?
Раньше Шарли не приходило в голову задать ему этот вопрос. Она просто радовалась тому, что Спенс остался и дядя Мартин нашел себе такого хорошего заместителя.
До этого она была едва знакома со Спенсом. Он был старше ее на четыре года, к тому же она уезжала из города учиться, так что они почти не встречались. Но как только Спенс начал работать в «Хадсон продактс», они стали видеться регулярно – в офисе, куда Шарли заходила проведать дядю, дома у Хадсонов, когда Спенс приходил на званый ужин или заезжал передать своему начальнику какие-нибудь документы. Шарли всегда находила его приятным и интересным собеседником. Но некоторое время назад она стала отмечать его как мужчину – красивого, привлекательного, сексуального, – надеясь, что и Спенс обратит на нее внимание как на женщину, а не только как на племянницу Мартина Хадсона. Впрочем, сама Шарли поняла это лишь в начале декабря, когда фирма устраивала рождественский вечер.
Шарлотта к тому времени еще не совсем поправилась после перенесенного осенью воспаления легких, но решительно настояла на том, чтобы появиться на вечере. Однако Мартин и Шарли нисколько не удивились, когда она уже через пару часов почувствовала себя неважно.
– Мне чертовски неудобно уводить тебя отсюда, – сказал Мартин, отыскав Шарли на танцевальной площадке, – но Шарлотта устала, и если сейчас не увезти ее домой, на следующей неделе она очутится в больнице.
Шарли тотчас же извинилась перед своим кавалером. Но не успела она сделать и пары шагов, как вмешался Спенс.
– Миссис Хадсон обязательно потребуется присутствие Шарли? – мягко спросил он.
Мартин оказался застигнут врасплох этим вопросом.
– Да нет. Просто…
– В таком случае я сам провожу Шарли.
Девушка изумленно посмотрела на него. Она и сама может добраться домой; правда, она без машины, но у нее много друзей, к тому же в Хаммондс-Пойнте есть такси. И все же она была рада заботе Спенса.
– Я очень признательна… – начала было она.
– Пустяки. Мне по пути.
Это небрежное замечание укололо Шарли, и она язвительно спросила:
– А если бы до моего дома была тысяча миль?
Спенс бросил на нее бесконечно долгий взгляд, затем тихо ответил:
