смерти, так что в ее воспоминаниях остался не сам Филипп, а его жестокий двойник, занявший чужое место и отравивший последние годы их совместной жизни.
Какое счастье, что она сможет сообщить Джону правду об отце, объяснить, сквозь какие муки пришлось ему пройти. Объяснить, что его приступы ярости и неожиданное изменение завещания являлись следствием грозной опухоли в мозгу.
Так что она хочет сказать?
Что Филипп сошел с ума?
Эта мысль поразила Элен в самое сердце. Она достала носовой платок, спустила ноги с постели – лежать она больше не могла. Джону станет только хуже. Одно дело – знать, что он потерял Кёнигсхаус, потому что отец заболел, сошел с ума, и совсем другое дело – считать, что Филиппом двигало запоздалое раскаяние, что его последний поступок на этой земле был долгом чести…
Конечная мысль ужаснула Элен. Она поймала в зеркале свое отражение: в лице ни единой кровинки – и вздрогнула, будто увидела призрак. Его последний поступок на этой земле.
Филипп знал, что умирает. Он отказался от операции, от любого лечения, потому что боялся превратиться перед смертью в инвалида, хуже того, в растение. Но его ждало другое – медленная деградация, неизбежный распад личности. Так, может быть, он выбрал бы долгое путешествие в буш с одним лишь дробовиком в руках, почетный для скотовода способ уйти из жизни? Пожалуй, Филиппу хватило бы на это силы воли.
Мог ли он покончить с собой?
В любом случае, его конец был близок, у него была разросшаяся, неоперабельная опухоль. И хотя внешне он казался таким, как всегда: спорил с Беном и Чарльзом, принуждал ее заниматься любовью, – это был уже мертвый человек.
Мысли Элен устремились дальше. Нет, ни один человек не выберет себе такую смерть, даже если и решит покончить счеты со своей разбитой жизнью! Смерть сама набросилась на Филиппа, когда он только приближался к последнему акту трагедии. И если Кёниг выбрал королевскую коричневую змею, чтобы ускорить переход из своего Королевства в другое, загробное, – не было ли в этом своей страшной логики?
– Спасибо, Чарльз. Потрясающе. Значит, увидимся в шесть. Грандиозно! Пока.
Алекс, находившийся в своем уютном кабинете на первом этаже, задумчиво положил трубку на рычаг, взял листок бумаги и стал составлять план действий.
Значит, Чарльзу удалось уговорить Мадам Баттерфляй осмотреть Кёнигсхаус до отъезда в Токио? Молодец. Бог ему в помощь. Одобрительно кивнув, он стал думать, что делать дальше.
Вся честная компания прибудет сегодня к обеду и останется, по крайней мере, до завтра. Нужно предупредить Элен об их приезде, пусть все устроит; потом сходить на кухню, ублажить Розу, чтобы она приготовила что-нибудь особенное, и убедиться, что Элли поможет подать на стол… I Элли.
Улыбка тронула губы Алекса. Ты ведь их с первого взгляда узнаешь, за милю чуешь, а, парень? – поздравил он себя. Ты сразу вычисляешь настоящих любительниц, жарких девочек. Господи, да она все что угодно для тебя сделает – уже сделала! Есть, есть еще порох в пороховницах!
Кто бы мог подумать, что это тощенькое тело завертится волчком, стоило лишь завести его и отпустить? И кто бы мог подумать, что изумительная на вид грудь – даже дешевенькая кофточка не могла испортить впечатление – окажется еще более изумительной на ощупь?
Тело, созданное для любви, темно-коричневое, сверкающее, как бронза, и тающее под руками, как воск. Однако нашлись руки, которые обращались с ним куда менее деликатно.
Алекс нахмурился. На теле Элли были следы побоев. Похоже, причиной ее постоянных разговоров о ревнивом муже было не просто кокетство, не желание придать остроту внебрачным утехам. Что ж, если такая роскошная плоть вызывает единственное желание – избить, то пьяный муж-абориген – полный кретин. I Роскошное тело… И не только тело.
Маленькие сильные ручки с гибкими, крепкими пальчиками, белые острые зубки, как у кошки, ушки, такие чувствительные, что их обладательница взвивается до небес от одного прикосновения…
Он представил, да нет, почувствовал эти пальчики на себе и вздрогнул от наслаждения. Господи, до чего же она неутомима, ненасытна, она жаждала перепробовать все, что можно, никак не хотела успокоиться…
Он почувствовал знакомое шевеление между ног, обычно предшествующее эрекции. Парень, веди себя прилично! Делу время, потехе час. Не отвлекайся, следи за мячом. Существует еще одна маленькая леди, от которой зависит твое будущее счастье – Миссис Фудзияма, или как ее там. Та Япошечка, Которую Нужно Осчастливить еще до захода солнца.
И не тем способом, в котором тебе нет равных. Жаль, конечно, но что поделаешь. Так, что еще? Поговорить с Джоном. Братишка должен вести себя смирно, это просто необходимо. Если Миссис Как-бишь- ее узнает, что существует обиженный, лишенный наследства младший сын, который может вставлять палки в колеса, причинять неприятности и даже подать в суд, она ни за что не раскошелится!
Нет, нужно все хорошо продумать. Договориться с Джоном, ублажить Элен, подсластить ей пилюлю, переговорить с Чарльзом. А потом совершить продажу, собрать добычу и исчезнуть, испариться, вернуться туда, откуда пришел.
Нет, только не туда, откуда он только что вышел. Алекс нахмурился, покраснел от стыда и гнева. Ему просто не повезло, он попался совершенно случайно. Больше этого не произойдет.
Но даже там, в этом месте – он и сейчас называл его только так – он многому научился, завязал полезные знакомства. Еще какие полезные, можно сказать, незаменимые. Так что все что ни делается – к лучшему.
Но все это в прошлом, все кончено, забыто. Он расплатился, и с лихвой! Больше этого не повторится. Вот только разобраться с продажей, и начнется новая жизнь.
Австралия – чертовски большая страна, чертовски большая прекрасная страна, если хочешь в ней затеряться. И если парнишка уже однажды потерялся, он может сделать это и во второй раз, уж будьте спокойны.
