— Просто я… никогда не видела… — Эдна спохватилась и замолчала, потому что чуть было не ляпнула, о чем она думала, глядя на него.
К ее щекам снова жарко прилила кровь.
— Так чего вы никогда не видели? — Он выжидающе смотрел на нее.
И она знала, что он не отстанет от нее.
— Просто я не привыкла… — Ее голос беспомощно затих.
Как она могла ему все это объяснить? Что не привыкла видеть полуобнаженных, покрытых сверкающими каплями морской воды мужчин, красивых, как античные боги, о которых она грезила в детских полуосознанных мечтах? Что она жила затворницей, что жаждала свободы и мечтала о первобытной дикой жизни и что он был живым, дышащим воплощением ее?
Он долго ничего не говорил, а просто смотрел на нее прищурившись. И у Эдны возникло странное ощущение, что ее оценивают иными мерками, чем делали это прежде мужчины ее круга. В его глазах светился острый ум. Взгляд был небрежным и оценивающим. Она поежилась — ее явно вычисляли, складывая, отнимая, умножая, пока не получили нужный результат. Наконец он удовлетворенно кивнул головой.
— А ты Эдна Лайтвуд, не так ли?
Она разинула рот от изумления.
И тут снова прозвучал пронзительный свист попугая.
Эдна вспыхнула и потянулась за полотенцем, чтобы поскорее им прикрыться.
— Не обращай внимания. Это ничего не значит. Просто так кричит мой попугай.
Его объяснения не успокоили Эдну, она продолжала старательно обматываться полотенцем.
— Ты ведь Эдна? Я не ошибся? — повторил он свой вопрос. — Племянница дядюшки Бенджамена?
Она подняла к нему голову.
— Вы знаете дядю Бена?
— Именно поэтому я и пришел сюда, чтобы выяснить, кто находится на его судне. Ведь он не говорил, что ты приедешь.
Привыкшая мыслить логически, Эдна испытала огромное облегчение. Так вот чем объясняется его присутствие здесь! Однако она не могла еще осмыслить то странное разочарование, которое вдруг охватило ее. Как будто ей хотелось, чтобы у него была другая причина для прихода.
Однако он был явно не в курсе дядиных дел.
— Я окончательно решила только вчера… приехать сюда… когда узнала… — И она опять замолчала, поняв, что чуть было не брякнула о предстоящей утрате «Колибри».
Любимый кораблик собирались продать! Что это с ней? Ведь она сама скромность и сдержанность.
Кроткая и послушная Эдна Лайтвуд сама всегда держала язык за зубами, особенно при знакомстве с мужчиной, не говоря уже о таком поразительно привлекательном, как этот тип. Родители пришли бы в ужас, узнай они, что она свободно беседует с молодым человеком, ей не представленным.
— Так что же ты узнала?
Почему он не прекратит это? Почему проявляет такое настойчивое любопытство? Ведь он уже узнал, кто она такая, узнал, что она имеет право быть на корабле.
— Отставить! — скомандовал попугай.
Эдна вздрогнула. Удивительно было не то, что окрик попугая невольно совпал с ее мыслями, девушку поразили низкие хрипловатые интонации птичьего голоса, поразительно похожего на голос хозяина.
— Попугай может подражать любому человеку, любому звуку, — пояснил Юджин, пожав плечами. — Африканский серый попугай не знает себе равных в имитации. — И вдруг незнакомец улыбнулся немного грустно. — Боюсь, он обучился всему, что знает, у прежнего хозяина, настоящего морского волка, чьи манеры оставляли желать лучшего.
— Так чьи манеры нуждаются в улучшении? Вашего морского волка или попугая? — пошутила она.
На его лице вспыхнула обворожительная улыбка. И у Эдны опять заколотилось сердце.
— Обоих, — честно признался он. — Мой Пират прямо-таки виртуоз по произнесению весьма рискованных выражений в самое неподходящее время.
— Пират, да? Полагаю, он назван так в шутку?
— И я так предполагаю. У меня не хватило духу спросить про это моего друга капитана Джона. — И тут что-то темное и печальное мелькнуло в его зеленых глазах.
— А сейчас вы не смогли бы его спросить? — мягко спросила Эдна, сама удивляясь своей дерзости. По ее представлениям, это был очень личный вопрос с ее стороны.
Он молча поднял руку и откинул длинную прядь черных волос, которые клювом растрепал попугай.
Эдна подумала, что он вовсе не собирается отвечать, но тут он отрывисто произнес:
— Не могу. Он мертв. Я… получил Пирата по наследству и эту яхту также, когда никто не хотел их брать.
— Как печально, — промолвила Эдна искренне и взглянула на птицу. — Они ведь долго живут, не так ли?
— Угу. Ему уже двадцать лет. Бедняге потребовался целый год, пока он не оправился от потрясения и не заговорил со мной. — Тень грусти опять промелькнула в его глазах. — Чаще всего Пират говорит голосом прежнего своего хозяина. А еще чаще орет на меня, как привык это делать он сам. Такое чувство, будто дружище Джон все еще среди нас. Я все время жду его. Мне постоянно мерещится, что я повернусь и увижу Джона…
Эдна попыталась представить себе владельца голоса, который имитирует птица, мысленно нарисовать его портрет, угадать характер того, кто осмеливался орать на стоящего перед ней мужчину. Однако это удивительно — вот уже несколько минут она разговаривает с ним и даже не знает его имени.
— Как ваш друг звал вас, когда сердился?
— Глупый салага, по большей части.
Эдна подавила смешок.
— Я даже себе представить не могу. Вы и… салага?
— Поверь мне, — произнес Юджин кислым тоном, — именно так он и звал меня. Тогда это соответствовало истине.
— Мне просто хотелось знать, звал ли он вас по имени?
— О… — До него дошел намек. — Извини.
Он пристально смотрел на нее какое-то мгновение, и у Эдны опять возникло ощущение, что этот человек с острым как бритва взглядом снова оценивает ее. Но почему? Она ведь просто спросила, как его зовут.
— Юджин Блейк к вашим услугам, — представился он отрывисто.
— Эдна Лайтвуд, — представилась она в свою очередь, хотя и понимала, что это вовсе не обязательно.
Он и так знал, кто она такая. Однако так было вежливее. И она протянула ему руку. Быть, как минимум, вежливой, так воспитывали Эдну родители.
Юджин с легким замешательством взглянул на протянутую руку, а затем крепко пожал ее.
— П'ятно познакомиться! — завопил Пират.
— Ну, ты молодец, Пират, — похвалила попугая Эдна.
Попугай важно склонил головку. Это был точь-в-точь кивок царственной особы. Потом он вдруг начал клевать ухо своего «носильщика».
— Ой! — вскричал Юджин и выпустил руку девушки из своей.
— Поджарить гренки Пирату, — величественно велел попугай.
Эдна широко улыбнулась и разразилась наконец звонким откровенным смехом. Этот смех был гимном в честь удивительного утра, теплого, успокаивающего, но одновременно свежего и радостно-возбуждающего. Сияющее начало дня пробудило в девушке давно рвущееся томление, ожидание встречи с чем-то
