— Вы недовольны тем, что Ашима стала моей женой? — спросил вдруг Марко.
Николо и Маффео Поло с изумлением взглянули на него. Потом Маффео рассмеялся.
— Так вот почему он молчит! — воскликнул он. — Ведь мы забыли на радостях дать тебе свое благословение и пожелать счастья! Мы полностью одобряем этот брак, Марко… Но, может, Ашима недовольна нами? — озабоченно спросил он. — Уж не жаловалась ли она тебе?
Марко Поло сразу стало легко на душе.
— Нет, она просто убежала, — сказал он с улыбкой. — Что же вы здесь натворили, дядя, что опасаетесь неудовольствия Ашимы?
— Что мы натворили? — громко повторил Маффео. — Я старался предугадать каждое ее желание, а всякий раз, когда я искал твоего отца, он оказывался у Ашимы.
— Мы желаем вам обоим большого счастья, — серьезно сказал Николо Поло. — Ей будет нелегко, если мы когда-нибудь вернемся в Венецию.
— Она с радостью отправится в Венецию, — сказал Марко Поло.
С нежностью вспомнили они свой город. У каждого из них глубоко в сердце затаилась тоска по родине. Ею заразилась и Ашима. Когда Марко был в отъезде, она часами сидела с Николо и Маффео Поло и слушала их рассказы о Венеции. Даже в снах ее преследовал город, раскинувшийся на ста островах. Иногда ей казалось, что ребенком она играла у колонн Пьяцетты. Страх перед далеким городом совершенно рассеялся с тех пор, как старики с большой сердечностью приняли ее в свою семью.
Прошли лето и осень. Золоченые крыши монастыря на скалистом острове покрылись тонким слоем снега, императорский канал замерз, но очищать его ото льда было нетрудно, и джонки почти бесперебойно доставляли грузы в столицу. Зима здесь была короткой и мягкой. Вскоре снова засияло весеннее солнце, распустились почки, зазеленели травы.
У Марко Поло служба отнимала много времени. Он посещал города своего округа, иногда в этих поездках его сопровождала и Ашима, но чаще она оставалась с Николо и Маффео Поло.
Купцы привыкли к вечным скитаниям, и их тяготила праздная жизнь. Но они обещали Марко не предпринимать никаких торговых сделок, пока он будет замешать должность наместника. Они коротали время, занимаясь охотой и рыбной ловлей в богатой озерами области к северу от канала. Они часто ездили в красивый город Гаою, расположенный на берегу большого озера Гаоюху, бродили там по улицам и с завистью наблюдали за оживленной торговлей. Оттуда они отправлялись в лесистые горы и охотились на кабанов. Николо Поло даже убил двух львов и подарил Ашиме их шкуры. Они с нетерпением ждали окончания срока службы Марко, собирались все вместе отправиться ко двору великого хана и ждать подходящего случая, чтобы вновь обратиться к императору с просьбой отпустить их на родину.
В бамбуковой хижине старого резчика стояла запыленная деревянная фигурка. Она изображала всадника на лошади. Лицо всадника, величиной всего с ноготь, было вырезано с таким удивительным искусством, что казалось живым, и поражало сходством с господином наместником Марко Поло. Иногда старик брал фигурку в руки и задумчиво глядел на нее. Ван просил вырезать на ней слова: «Чужой дьявол». Но старик никак не мог решиться выполнить желание Вана. Фигурка долго стояла на маленькой дощечке, и никто к ней не прикасался.
Никаких особых событий не происходило в мастерской резчика. Жизнь шла там своим порядком. Ши наигрывал на флейте веселую мелодию, которую сам сочинил. Она была похожа на трели соловья, а потом высокие светлые ноты вдруг обрывались, сменялись низкими — так камни падают в глубокий колодец. Когда ветер дул в сторону канала, песня Ши долетала до джонок, скользящих по воде.
Ван нанялся в кузницу, расположенную на другом конце города, так далеко от хижины резчика, что приходил домой только раз в неделю. Но старик и Ши были рады, что Ван нашел наконец работу.
Каждую неделю они с нетерпением ждали прихода Вана, ибо их все еще не покидал тайный страх, что он со своим непокорным нравом непременно ввяжется в какую-нибудь историю. Но Ван неизменно приходил в срок; теперь он стал спокойнее, чем прежде. Он приносил рис, овощи и фрукты, которые покупал на заработанные деньги. В свободное время он мастерил для Ши лежанку, а потом снова принимался чинить хижину. Вечерами они втроем усаживались во дворе, и старик рассказывал о своих странствиях. Ветер раздувал паруса джонок, трудолюбивые канатчики плели древесные канаты, на дороге погонщики покрикивали на тяжело навьюченных верблюдов, ослов и мулов.
Резчик, Ван и Ши сидели вместе до захода солнца, а потом шли в хижину и ложились спать.
— Когда вы здесь, отец, время бежит слишком быстро, — говорил, засыпая, Ши.
Так прошло два года. Но однажды к ним в хижину пришел человек и, пугливо оглядевшись по сторонам, прошептал:
— Стражники забрали Вана. Мне велели это вам передать. Но вы молчите, ни с кем не говорите об этом.
— За что? — воскликнул Ши, которого ошеломили слова незнакомца.
Незнакомец умоляюще поднес палец к губам и сказал:
— Молчите. Здесь разговаривать опасно.
Тогда старик с трудом встал.
— Идем, Ши, — сказал он, взяв слепого мальчика за руку.
Они втроем вошли в хижину я сели на корточки.
— Мне нельзя здесь оставаться, — сказал незнакомец. — Если узнают, что Ван здесь жил, они могут прийти сюда.
— Расскажи нам, что произошло, — попросил его резчик.
— Я работал вместе с Ваном в кузнице, — торопливо начал свой рассказ незнакомец. — Мы ковали мечи и наконечники для копий… Время от времени Ван отвозил в деревню готовое оружие. Когда он вчера вечером вернулся из такой поездки, пришли стражники и увели его.
— Солдаты наместника… — повторил Ши.
— Ну, мне пора, — сказал незнакомец. — Если я что-нибудь узнаю, я прибегу вам сказать.
— Хорошо, — пробормотал старик.
Незнакомец встал. Он был маленького роста, но кряжистый и сильный, а походка у него была легкая, как у кошки. Он мигом исчез в уличной толпе.
— Вы говорили мне, что у наместника высокомерный взгляд, длинный нос, темная борода, из-за которой почти не видно губ, и высокий лоб? — спросил Ши, напряженно о чем-то думая. Видно, он пытался воссоздать из описаний резчика образ господина наместника. — А может быть, он вовсе не высокомерен, дедушка? — проговорил наконец Ши, чтобы хоть немножко подбодрить себя. — Ну скажи хоть что-нибудь! Они взяли Вана. Что нам теперь делать?
— Нам остается только ждать, Ши, — ответил старик.
— Я побегу сейчас в город и расскажу людям, что Вана бросили в темницу! — воскликнул Ши, дрожа всем телом. — Я пойду к наместнику и буду умолять его пощадить Вана. Быть может, наместник честный человек, дедушка? Ведь люди не говорят о нем плохо.
«Если бы ему грозила только тюрьма…»— подумал резчик.
— Пошли, Ши. На улице прохладно, а здесь, в хижине, такая духота… Надо выждать. Кто знает, быть может, они его выпустят.
Старик сам не верил тому, что говорил. Но не мог же он признаться Ши, что опасается худшего. Ван ковал наконечники для копий и развозил их по деревням. Он уже сидел в тюрьме, у него клеймо на щеках, он уже отмечен — его не пощадят,
— Дедушка, дай мне всадника на коне.
Резчик взял фигурку с дощечки и подал ее слепому мальчику.
Ши принялся ее ощупывать, потом вернул старику. Они вышли на улицу и сели к столику. Ветер шумел в листве пальмы. Ши прислушивался, склонив набок голову. Своим тонким слухом он пытался поймать какие-то другие звуки. Он сам, собственно говоря, не знал, чего ждет. Кроваво-красный шар солнца уже спускался к линии горизонта. Но Ши его не видел. Он только чувствовал, что солнечные лучи потеряли силу, и понял, что близится вечер.
— Вы пришли сюда три года назад, — сказал старик. — Ван и ты. Сначала соседи говорили мне: «Разве можно пустить к себе в дом человека с клеймом? Ты же ничего о нем не знаешь, быть может, он вор
