наброситься на младенца!»
А я думала: «Маршмэллоу?! Вы смеетесь? Он никогда не обидит Люка! Но даже если и захотел бы… Да вы хоть видели этого кота? Ему уже семнадцать лет, и он уже давно ни на кого не набрасывается».
Между тем мой бедный любимый Маршмэллоу слабел день ото дня. Через год ему уже не хватало сил доползти до своего поддона, что уж говорить о том, чтобы подняться на лестницу. Порой он едва добирался до миски с едой, становился рассеянным и забывчивым. Все лапки его были искривлены жестоким артритом, окончательно пропал слух, мордочка покрылась коростой. Я видела, что его мучают боли, так что было ясно, что настало время для последнего визита к ветеринару. Я легко приняла это решение. В возрасте десяти лет мне пришлось видеть, как день за днем рак пожирал моего дедушку, причиняя ему жесточайшие боли. Я не могла подвергать моего любимого и преданного друга таким страданиям. Я взяла на работе выходной, выключила телевизор и сидела в кресле, держа малютку сына на бедре, чтобы посадить Маршмэллоу на колени. Я гладила его, и его волосы плавали в солнечном луче, оседая на моем свитере. «Это Мавшмэввоу, – сказала я сынишке со своей прежней детской картавостью, – Мавшмэввоу, понимаешь? Поставайся его запомнить».
Я смотрела то на сынишку, то на кота, то на солнечный луч с танцующими в нем волосками. Мое окно, мой дом, мой взрослый мир. Тишину нарушало только тихое, мягкое урчание моего котика, который, как в старые времена, потихоньку массировал мне бедра когтями. Я почувствовала легкую боль и улыбнулась. Это был светлый момент в печальном дне, когда я сидела с теми, кого так любила.
Я открыла свой фотоальбом. Вот я маленькая, в сиреневой ветровке и с взъерошенными волосами, держу перед камерой котенка Маршмэллоу. Снимок сделан поляроидом, уже побледнел, но на моем лице сияет гордая и счастливая улыбка. Да, я безмерно гордилась им! У нас не было поляроида, должно быть, этот снимок сделала наша соседка Кэтрин. Она была уже старенькой и очень любила Маршмэллоу. Она смотрела, как мы играем с ним, из окна или из сада и наверняка слышала нашу болтовню. Она должна была слышать ссоры моих родителей и наши драки с сестрой, когда мы вымещали друг на друге свой страх и переживания. И вот она сделала эту фотографию и подарила ее мне, потому что я была просто маленькой девочкой и так гордилась своим котом, так любила его. Я перелистывала страницы. Вот фотография, где мы с Маршмэллоу высовываем головы из вороха опавших листьев. Вот мы с ним на заднем дворе. Вот еще несколько снимков, где я в школьной форме держу Маршмэллоу на руках. Я вспомнила один снимок, когда я еще не ходила на танцы, – мы лежим рядом с Маршмэллоу под солнцем на одеяле. Вот я с ним на руках после окончания школы. Это я в свадебном платье, сияю улыбкой и прижимаю к себе своего несравненного котика. «Мам, – помню, приставала я к матери. – Принеси фотоаппарат, я хочу сфотографироваться с Маршмэллоу».
Мне трудно вспоминать тот день. Извините, вам это покажется странным, но это действительно очень тяжело. Я не стану рассказывать, как он скончался, просто не могу. Потому что я тоскую о нем. Даже спустя пятнадцать лет я тоскую о моем Маршмэллоу. Хотя и понимаю, что жизнь его была полна любви, радости и приключений. Он появился у меня, когда мне было десять лет, и покинул меня в мои двадцать семь. И все это время, год за годом, он шел рядом со мной, и это было незабываемое путешествие. Без него я никогда бы не стала такой, какая я сегодня, поэтому я считаю это благословением, огромным везением. Даже самые трудные моменты! Вы подумайте, многим ли повезло иметь рядом любимое животное на протяжении семнадцати лет? Многим ли выпало счастье познать столь глубокую и нежную взаимную любовь?
Глава 8
Чэрч Кэт[22]
Кэрол Энн Риггс меня удивила. Ее короткое письмо о Чэрч Кэт, бродячей кошке, принятой прихожанами объединенной методистской церкви в городке Кэмдене, Алабама, сразу вызвало у меня интерес, но после первых минут нашего разговора по телефону я пришла в полное замешательство. И причиной тому было не то, что она говорила, а то, как она это говорила! Речи госпожи Кэрол Энн Риггс (как называют ее друзья) свойствен редкий южный акцент, протяжно-медленный, с необыкновенно мягким, певучим произношением окончаний слов. Признаюсь, он сразу мне понравился, как и сама Кэрол Энн Риггс. Она родилась в штате Алабама, в крошечном городке Брэгг, откуда до ближайшей школы нужно было ехать на автобусе тридцать миль. (Даже сейчас в округе Лоундс всего две бесплатные школы.) Когда в девятнадцать лет она вышла замуж за Гарриса Риггса и он сказал, что они будут жить в его родном городе Кэмден, она думала, что переедет в большой город. Ведь в Кэмдене было два светофора, два ресторана, два банка и около полутора тысяч жителей! Но, несмотря на «громадные» размеры, он оказался очень уютным и дружелюбным местом. У жителей Кэмдена не водились большие деньги, но, когда кто-то умирал, все до последнего не только приносили еду или продукты на поминки, но непременно присутствовали на похоронах. «Здесь чуть ли не все в родстве друг с другом», – пояснила мне Кэрол Энн, и это относилось и к родственникам Гарриса, несколько поколений которых занимались в городе торговлей скобяными товарами. Кэрол Энн не была библиотекарем, она работала в конторе местного адвоката, но на протяжении многих лет входила в состав библиотечного совета. Однако, несмотря на мое слегка предубежденное отношение к этим советам, мне это понравилось. Собственно, мне все в ней понравилось, особенно ее замечательное произношение.
«Я знаю, что вы имеете в виду, – сказала мне ее подруга Ким Нокс. – Это тот южный акцент, который вы слышите по телевизору и говорите себе «Не может быть! Это невероятно!» Ким родилась и выросла в соседнем штате Миссисипи, в городке Лаурел, так что она знакома с южным акцентом. «Но это именно кэмденский акцент, свойственный большинству жителей Кэмдена. Многие думают, что это старое аристократическое произношение южан, но в Кэмдене живут люди вовсе не аристократического происхождения, а, напротив, очень простые, практичные, прочно стоящие на земле. В них нет высокомерия, ничего подобного».
Ким считает, что такими милыми и дружелюбными жителей городка сделала его изолированность. Кэмден является центром округа Уилкокс, малозаселенной гористой территории на юго-западе штата Алабама. В нем только тринадцать тысяч населения, даже меньше, чем в округе Клей, и средний годовой доход каждого жителя составляет всего шестнадцать тысяч долларов, что в три раза меньше среднего по стране и на шесть тысяч долларов ниже официального уровня нищеты. Люди представляют Алабаму страной плантаций хлопка с возвышающимися среди них роскошными особняками. Но в округе Уилкокс вы не увидите крупных сельскохозяйственных ферм. Среди огромных пространств, заросших высокими и стройными соснами, время от времени встречаются маленькие семейные фермы, чаще всего находящиеся в совместном владении с другими фермерами.
«Это городок, затерянный в бесконечности, – говорит Ким Нокс, – он напоминает прелестную камею». Я вспомнила Спенсер с широкими тротуарами, с протянувшимися на целые кварталы рядами очаровательных старых магазинов, принадлежащих местным жителям. Я представила себе городок, где члены одной семьи из поколения в поколение занимают один и тот же столик в закусочной и часами просиживают за чашкой кофе и дружеской беседой. Но в Кэмдене все было совершенно иначе, что видно на фотографиях его старого центра. В нем не было ни кинотеатра, ни роскошных ресторанов, ни сети супермаркетов, и, в отличие от Спенсера, люди встречались и общались не в торговых пассажах, а в церквах. Четыре самые крупные церкви расположились, одна за другой, на протяжении Брод-стрит, безупречная чистота которой резко отличалась от замусоренного торгового района по соседству. Самой большой была баптистская церковь. Напротив нее, на другой стороне улицы, плечом к плечу стояли две пресвитерианские церкви. Дальше по Брод-стрит и ближе к главному перекрестку, рядом с заправочной станцией, отмечающей неофициальный въезд в центр, находилась кэмденская объединенная методистская церковь. Все эти церкви были не очень большими, в общем их посещали тысяч семь прихожан, или около половины городского населения, но в них проводились совместные трапезы, молитвенные собрания, занятия с детьми и различные мероприятия для молодых людей и взрослых. И когда приближался какой-нибудь праздник вроде рождественского маскарада, все они принимали участие в его подготовке и проведении.
Первой заметила эту кошку новая прихожанка методистской церкви Ким Нокс, которая несколько часов в
