— И так все удачно складывается, потому как одна-то вы и не доехали бы до него, впотьмах-то? У него ж не дорога, а гать, один только его танк и пролазит. А у нас ваша машинка простоит, сколько надо, и ничего с ней не случится, у нас же тут пост ОМОНа рядышком…
Я ошалело посмотрела на безмятежную Зою, потом перевела взгляд на Федора.
— Тогда… мне придется позвонить… Андрей Сергеевич не знает, что я уже…
— А чего звонить? Вон, сталбыть, танк, а вот и танкист!
И тут позади меня раздался спокойный и хорошо знакомый мне голос:
— Здравствуйте, Евгения Васильевна. С приездом. Я уж думал снаряжать поисковую экспедицию.
ПРОСТАЯ, НЕЗАТЕЙЛИВАЯ ЖИЗНЬ
Женька, конечно, готовилась к встрече, но появление Андрея на пороге маленького кафе все равно застало её врасплох. Она успела только открыть и снова закрыть рот, почему-то широким жестом обвести своих зверей — мол, а вот и мы к вам, всем табором! — после чего протянула руку, намереваясь предложить Андрею крепкое дружеское рукопожатие. Все эти манипуляции он терпеливо переждал, после чего шагнул вперед и поцеловал ее в уголок рта.
После этого Евгения Васильевна была потеряна для общества в качестве собеседника. Она только таращила свои большущие зеленые глаза и невнятно мычала.
Андрей Долгачев веселился от души. В принципе, сначала он очень разозлился — это когда ему позвонила та крашеная выдра с бюстом. С Анжелой Мессер он был тактичен и холоден, а потом и вовсе прервал разговор, сообщив, что ему привезли поросенка с расстройством желудка. Анжела поперхнулась и отключилась.
Потом Андрей сам звонил Вадику и подтверждал свое согласие — лишь бы отвязались. Потом ему уж совсем неожиданно позвонил сам Вадик и начал что-то загадочно шептать. Мистическую часть сообщения Андрей не понял, а информативная была такова: в субботу утром к нему, Андрею, приедет его случайная подружка Света, она же зам главного редактора Евгения Васильевна Семицветова. По приезде Евгения Васильевна поселится в его, Андрея, доме и будет писать о нем, Андрее, книгу. Если он, Андрей, не против. Да, и заодно привезет с собой собачку Вадика, чтобы он, Андрей, ее, собачку, стерилизовал, пока не поздно.
Андрей тщательно прислушался к своим ощущениям и внутреннему голосу. Оказалось, никто из них не против. Даже немножечко за.
Приключение в Москве было бурным, приятным, немного сумасшедшим и потому напоминало ему молодость. Андрей Долгачев, достигнув тридцатисемилетнего рубежа, уже и не думал, что способен на подобные безумства. Неожиданная встреча со Светой, оказавшейся Женей, в редакции гламурного журнала сначала встревожила, потом взбесила — он терпеть не мог, когда его использовали втемную. Но она так смешно оправдывалась — чихая и заливаясь слезами из-за своей аллергии, а кроме того, она так сильно ему нравилась, что Андрей уехал из Москвы с тайной тоской и страшным подозрением, что спокойной деревенской жизни конец. Так оно и вышло, собственно говоря, и даже быстрее, чем он предполагал.
Светловолосая и зеленоглазая Света-Женя будет жить с ним в одном доме целую неделю, будет спать в его постели — не в пошлом смысле, а в том, что жилая комната у него наверху всего одна, его собственная, только он и сам там нечасто спит, потому что некогда. Обычно он успевал дойти только до дивана на первом этаже… В сильный мороз спал на печке.
Андрей жил здесь уже шесть лет, привык и к одиночеству, и к размеренной деревенской жизни, теперь и тому, и другому угрожало появление «московской штучки», но Андрей все-таки был ей рад…
На улице Евгения Васильевна впала в ступор номер два. Рядом с ее красавицей «тойотой» стояло чудовище с хищно оскаленным бампером, прожекторами вместо фар и громадными колесами, вероятно, свинченными с трактора «Беларусь». Но если кто думает, что Евгению Васильевну испугал внешний вид страшной машины, тот очень ошибается. Женьку терзал вопрос: это сколько же зарабатывает сельский ветеринар, способный купить себе последней модели «хаммер» и небрежно долбать его на здешних трассах?
В этот момент Андрей легонько подтолкнул ее в спину, и Женька, споткнувшись, выскочила на улицу. Матильда бодро обогнала ее и пошла обнюхивать окрестности, а Лесик прижался к широкой груди Андрея и как раз сейчас начинал дремать.
То, что у дамочки всего одна сумка с собственными вещами, а остальное все для собаки и кота, Андрею понравилось. Правда, судя по наряду, барышня очень давно сталкивалась с дикой природой и считает, что вечером в середине мая на Среднерусской возвышенности в лесистой местности можно рассекать в светло-голубых джинсах, белых мокасинах и желтой футболке, но на крайний случай он отдаст ей свои тренировочные. Их можно подвязать веревочкой и выйдет отлично!
Забросив вещи и зверей на заднее сиденье, подсадив Женю на переднее и помахав рукой Зойке и Федору, Андрей запрыгнул за руль и включил зажигание.
— Держись…тесь… Сейчас начнется разбитый участок.
Смешная Евгения Васильевна послушно ухватилась за какую-то трубу и изо всех сил стиснула коленки. Андрей совершенно некстати вспомнил один из эпизодов их московского свидания, когда эти самые коленки сжимали аккурат его бока, а руками она обнимала его за шею… и приказал себе не думать об этом. Возможно, она, конечно, и коварная соблазнительница, но в данный момент она смущена по-настоящему, до дрожи, и это говорит в ее пользу.
— Вы извините, что мы не сразу домой!
— А… куда?!
— В клинику. Мне позвонили с соседних дач, там пес попал под машину, они везут его ко мне.
— Ох… Что-то серьезное?
— Не смертельное, во всяком случае. Перелом, но нужно промыть рану.
— А клиника… она далеко?
Андрей почему-то засмеялся и не ответил.
Вокруг стремительно потемнело, и только свет мощных фар высвечивал останки дороги, по которой они неуклонно двигались, такое впечатление, в самую чащу леса. Женька вертела головой со страхом и трепетом — дикая природа здесь была совсем уж какая-то дикая. Огромные деревья, насмерть перепутанные кусты по обочинам…
А ведь здесь еще и дачи есть!
— Кто же тут строится?
— Это вы… ты о дачах?
— Ну да! Сюда же только на тракторе!
— Да нет, не так все страшно. «Нива» нормально проходит, а если что, местные всегда помогут, действительно с трактором. И потом, дачи строятся на холме, километров пять отсюда. Там дорога получше. Эту мы тоже скоро отремонтируем.
— Мы?
— Бывший колхоз. Теперь поселковый совет.
— Вы… Ты в него входишь?
— Ну, не совсем, конечно. На добровольных началах.
— С ума сойти!
Андрей неожиданно зло сверкнул глазами.
— Московский гонор, да? Между прочим, дачи здесь строят именно москвичи. Один парнишка из Мытищ приехал со всей семьей и выкупил птицеферму, теперь отстраивает ее третий корпус. Здесь люди работают, ясно?
— Ясно. А мы груши околачиваем.
— Нет. Не в этом дело. Просто… если они тут все не особо гламурные, то это не значит, что они плохие.
