телевидении, а значит, могла поспособствовать продвижению по службе. Наверное…
Павел Сергеевич вовсе не был расчетливым и бездушным. Просто привык жить по четкому графику. Сейчас, в тридцать пять, по графику полагались женитьба и продвижение по службе. Стало быть, этим и следовало заняться.
А еще было дело совсем уж для души. Положа руку на сердце: ну что делать участковому в элитном поселке Кулебякино? Все крутые и богатые имели собственную службу безопасности, а те, кто победнее, были либо местными, либо жили здесь так давно, что ничем уже от деревенских и не отличались. Правонарушений происходило мало, потому что мужики в Кулебякине не то чтобы не пили — просто у них у всех были очень строгие и волевые жены.
Одним словом, в профессиональном смысле Павел Сергеевич тосковал. И потому появление каждого незнакомца воспринимал как дар небес.
Макса Сухомлинова, конечно, незнакомцем можно было назвать лишь с натяжкой — он в школе кулебякинской учился на год старше самого Павла Сергеевича, а детство босоногое у них прошло хоть и в разных компаниях, но зато на одной и той же речке. Однако Макса не было двадцать лет, а появился он на зарубежной машине «лендровер», да еще и принялся скупать участки по дешевке… всем ведомо, что именно так в начале своего пути и поступают все олигархи, которые есть позор и моровая язва нашего времени. Свои миллиарды многие из них сколотили именно на таких вот, как крупченковский, участках!
Одним словом, последние две недели Павел Сергеевич бдительно следил за гражданином Сухомлиновым и даже завел на него отдельный блокнот. Когда же началась история с Синельниковой, Павел Сергеевич и вовсе забыл про покой.
Лена отступила в сторону и с тяжелым вздохом произнесла:
— Заходи, Паша. Ты по службе или как?
— Здравствуй, Лена. Я пришел к тебе не только как участковый, но еще как друг и как мужчина.
Лена вздрогнула и непроизвольно встала по стойке «смирно». У Мячикова не забалуешь.
— В таком случае, Пал Сергеич, позвольте предложить вам чашечку чаю. Или кофе?
— Кофеин вреден и создает зависимость. Давай чай. Нет! Не надо чая!
Павел Сергеевич вовремя вспомнил, что приличные люди за столом снимают головные уборы, а светить лишний раз перед потенциальной невестой лысиной не хотелось.
— Лена, я пришел сказать тебе, что не верю никаким слухам и морально тебя поддерживаю. Лично я считаю, что во всем виноват Сухомлинов. Скользкий тип.
— Д-да?
— Точно! Во-первых, машина. Во-вторых, этот неожиданный приезд. Столько лет о нем ни слуху ни духу, а тут нате!
— Но ведь у него же отец умер…
— Я всегда с уважением относился к Георгию Иванычу, но ведь умер он довольно давно? А сынок заявляется только сейчас.
Лена суетливо переложила на столе чайные ложки. В душе медленно нарастал гнев пополам с ужасом. Если Паша сейчас брякнет про то, что Сухомлинов у нее ночует…
Павел Сергеевич подпустил в голос сердечности и даже некоторой интимности.
— Лена, все эти слухи — глупость, конечно, но несомненно и то, что они наносят урон твоей репутации.
— Павел Сергеевич!
— Погоди, дай мне закончить. И называй меня просто Паша. Мы ведь практически одноклассники. Так вот. Не хочу вникать в подоплеку возникновения этих слухов, мне достаточно криминальной составляющей.
— Что-о?
Павел Сергеевич многозначительно округлил глаза и медленно кивнул, словно говоря: да уж, Лена, попала ты в руки преступника.
— Я торжественно обещаю тебе, Лена, что все выясню, и тогда мерзавец заплатит за все. О, расплата будет ужасной…
— Паш, ты его на дуэль вызовешь?
— Что? А, нет. Дуэли у нас запрещены. К сожалению. Но административный штраф я ему впаяю, будь уверена. А ты молодец. Прячешь за веселой шуткой свои переживания. Уважаю.
— Да не прячу я…
— Лена! Я здесь затем, чтобы предложить свою помощь. Мужское плечо, так сказать, да еще и в погонах.
— Ох… Это как?
— А так! Одинокую женщину обидеть легко, но если рядом с ней будет старший лейтенант милиции — сплетники остерегутся распускать свои языки!
Лена постаралась сдержать улыбку — Павел Сергеевич Мячиков в фуражке достигал ее плеча, а объемом превосходил ровно вдвое. Из них получилась бы отличная пара коверных клоунов, но вот насчет всего остального…
— Пал Сергеич, я высоко ценю ваше предложение и благодарна вам за дружескую поддержку. Однако я полагаю, что все слухи со временем заглохнут сами по себе, а что до мерзавца, то он ведь скоро уедет.
— Правда? Когда?
— Ну, не знаю, но к концу лета наверняка. Он же работает и живет в Москве, в Кулебякине его ничего не держит.
Павел Сергеевич воинственно выпятил челюсть и важно покивал.
— Возможно, ты и права. Но я все равно не спущу с него глаз, уж будь уверена. И не доверяй ему! Да, кстати, у тебя в ящике лежит извещение о посылке, я захватил, вот.
— Спасибо. Наверное, книги. Паш, ты иди, я не буду тебя задерживать. У тебя ведь много работы.
Мячиков приосанился.
— Ты редкая женщина, Лена. Так понимать специфику нашей нелегкой службы! Мама в тебе не ошиблась.
Лену мороз продрал по коже. Мама Мячикова могла вогнать в дрожь даже римского легионера.
После ухода участкового она немедленно перезвонила Тимошкиной и пересказала ей весь разговор с Пашей. Та долго хохотала, а потом серьезно заметила:
— Наверное, он все-таки головку тогда здорово ушиб. В школе, помнишь? Физрук еще все удивлялся — как это можно оборвать канат, который на стальном карабине подвешен. Конечно, внизу были маты…
— Тимошкина, лучше подумай, что делать со слухами.
— Что делать, что делать… Принимай предложение Мячикова.
— Чего? Ты с дуба рухнула?
— А что? Старший лейтенант, до майора дотянет точно, работенка у него здесь непыльная, свекровь у тебя будет заглядение — да к тебе ни одна собака не подойдет!
Лена помолчала, а потом вдруг произнесла растерянно и грустно:
— Тусь, а знаешь, что самое ужасное?
— Что?
— Когда он всю эту чушь нес, я вдруг подумала, а может, правда — согласиться?
— На Пашу Мячикова?!
— Не так уж он и плох. Ты сама говорила. Ну, ростом не вышел, ну, волос маловато…
— И мозгов! И мамаша у него…
— Но в остальном он нормальный мужик. Молодой еще.
— Нет, ну если на горизонте все равно никого больше нет…
— Я серьезно, Тусь. Я ведь об этом подумала. Значит… значит, в душе я считаю, что моя жизнь подошла к определенному рубежу.
