таки на работу в визовый отдел посольства Израиля.
Довольно легко — при ее-то таланте — разыскав дальних родственников, Ляля съездила на историческую родину, после чего задумчиво поведала миру в целом и Ольге в частности, что ее последнее время почему-то тянет в Австралию.
Надо ли говорить, что все эти ее метания происходили не от внутренней слабости или неприкаянности, а исключительно из-за любви к тому или другому мужчине?
После тридцати Ляля решительно захотела в новые русские жены, для чего все накопленные за долгие годы деньги вбухала в салоны красоты, индивидуальные программы коррекции веса и, почему-то, серфинг. Результатом стало явление миру худющей, печальной, бледной и разочарованной в мироздании Ляли тридцать пятого размера, питающейся исключительно твердыми сортами сыра и кочанным салатом.
Последним увлечением Ляли стал йог, но не индийский, а отечественный. Йог настаивал на вредности спанья на кровати и езды на троллейбусе, так как космические лучи мировой энергии в этих случаях особенно быстро пролетают сквозь человека, не задерживаясь в его чакрах. Сам йог ходил пешком, обливался холодной водой и проповедовал аскетизм, во имя которого денег Ляле не давал, зато ее сбережения тратил собственноручно, с возможно большей скоростью — чтобы его любимая не замутняла себе ауру.
Положительным эффектом можно было считать то, что Ляля здорово закалилась от холодной воды и многочасовых пеших прогулок, из чистой вредности начала есть мясо, а потом и вовсе выгнала йога из дома. Аскетизму был поставлен заслон, назло космическим лучам Ляля приобрела мобильник и устроилась наконец на нормальную работу.
Относительно же мужчин — на данный момент Ляля находилась в свободном поиске, не унывая и будучи твердо уверенной в том, что каждый последующий муж всегда лучше; предыдущего, так что рано или поздно Лялю ждет счастливый брак с Прекрасным Принцем и Истинным Совершенством.
Как бы то ни было, Ольга чувствовала настоятельную потребность посоветоваться с кем-нибудь:
а) опытным,
б) не вредным,
в) не из ближайшего окружения. Ляля подходила идеально, да и время поджимало, ведь до круиза оставалось пять дней.
Ляля даже не стала дослушивать сбивчивые всхлипы Ольги, решительно заявив, что будет у нее через час. Через сорок минут на пороге Ольгиной квартиры возникло Прекрасное Видение.
Ляля Бескозыркина предстала перед жалкими останками Ольги Ланской во всем блеске женственности. Бог ее знает, как ей это удалось сделать, но бывшая пышечка и природная жгучая брюнетка Ляля превратилась в ослепительно-платиновую блондинку с высокими скулами, тонкой талией и большой грудью.
Одета Ляля была в некое подобие делового костюма, но в его эротическом варианте? — пиджак на голое тело, черное кружево лукаво выглядывает из-за лацканов, прямая юбка всего на два пальца выше колен, но смелый разрез открывает миру черные же кружевные подвязки, туфли подчеркивают изящество лодыжки, на которой поблескивает золотая цепочка…
В руках Ляля держала пакет с тремя бутылками шампанского, двумя большими, как дыньки- колхозницы, яблоками, развесным зефиром, лазерным диском в коробочке и блоком сигарет «Собрание». Окинув критическим взором то, что осталось от некогда блестящей и надменной бизнес-леди, Ляля провозгласила:
— Сейчас все сделаем в лучшем виде! Между прочим, ты еще легко отделалась. У Наташки Кругловой — ну помнишь ее! — кончилось криминалом. Ее придурок вывез всю технику, а попался на следующий день, когда выламывал встроенный холодильник.
— Ой, господи…
— Да нет, Круглова сама виновата! Не надо было пускать! «Аи, бедненький, такой несчастненький, он из Самарканда, там совсем нет работы…» Зато здесь полно! Знай, выноси. Ты, кстати, проверь, ничего не пропало?
— Нет, что ты, Петечка…
— Ой, да знаю я про твоего Петечку все! Бабник несчастный!
Ольга даже носом шмыгать перестала от изумления.
— Откуда, Ляль? Мы же не виделись, вроде…
Ляля и глазом не моргнула.
— Этот город — большая деревня. Короче, я однажды на радио беру интервью у одной девицы. Типа, поет она что-то в народном стиле, но не нашем, а кельтском. Она попела, попела, потом рассказывает мне, мол, здрасти, вот такая я друидка, а почему меня так шарахнуло об Стоунхендж головушкой, так это по причине прекрасного человека, встреченного мною на жизненном пути. И имя его пусть прогремит на всю страну — Петр. Я вежливо жду, когда она громыхнет заодно и фамилию, но девица страшно смущается и говорит, что, мол, пока не может назвать полного имени своего кумира, поскольку он несвободен, но одновременно благороднейший человек, не желает расстраивать свою грымзу, она у него новая русская…
Ольга тихо ахнула. Ведь что-то такое было, звонила какая-то девица года два назад, спрашивала Петра, просила передать, что его очень ждут на отчетном концерте ансамбля друидов. Она тогда страшно веселилась, а Петечка — теперь-то ясно — перепугался и чересчур долго настаивал на том, что девица эта сумасшедшая…
— Короче, после эфира я ее кофием_поила и расспрашивала — ну ты знаешь, как я это делаю. И она мне в итоге рассказывает, что грымза ее кумира по имени Петр (грымзу, ясное дело, зовут иначе) работает в рекламном агентстве, или что-то типа этого. Да, говорит, ее тут даже по ящику показывали, на вручении телевизионной премии, она НТВешникам приз вручала, и мне, говорит, стало очень жалко Петра Васильича. У нее, говорит, лицо злой колдуньи. Тут я тихонечко пакую девицу вместе со съехавшей крышей, прощаюсь с ней, а сама бегу в архив, нахожу ту запись, а на ней — ты!
— Подлец…
— Неописуемый, что ты! Хотя мне с самого начала Алка говорила — ну рыжая, кучерявая такая, с параллельного потока, — что ничего хорошего у вас с ним не выйдет, уж больно он угодливый.
— Алка… А откуда…
— Здрасти! Алка же вышла замуж за Вихлеевского! Того> которого потом уволили из олигархов, в смысле, из «Тет-А-Тет-банка».
— Ой, а они нас финансировали…
— Ну! Вот она и встречала тебя на приемах разных. Только робела, потому как сама была еще молодоженка и никого там не знала, увидела тебя, обрадовалась — а ты такая вся… королева, что она побоялась подойти.
— А ты с Алкой поддерживаешь…
— Да что ты, когда! Мы с ней встретились у Рубашкиных, на случке.
— Где?!
— В смысле, на плановой вязке. У Алки же сучка, а у Рубашкиных кобель, от меня. Они первый раз, а Веня нервный, в обмороки падает, попросили меня помочь…
— Ляль! Я сейчас тоже в обморок упаду! У меня перегруз в голове. Какой кобель, кто сучка и при чем здесь Алка?
Ляля мастерски открыла шампанское и разлила его по пивным кружкам, в рассеянности схваченным ею на кухне в процессе разговора. Они с Ольгой чокнулись, Ляля выпила свою порцию залпом и заговорила чуть медленнее.
— Я развожу пекинесов. Одного щенка у меня купили через клуб Рубашкины. Щенок этот мужского пола, иначе говоря, кобель. У Алки щенок женского пола, то есть сучка. У них, обоих такие родословные, что за час не прочитаешь. Плановая вязка — это обязалово, для клуба. Но кобельки в чужой обстановке нервничают, поэтому обычно девочек им привозят на дом.
— Смотри-ка, и у них…
