откуда вечно несется гул пьяных голосов. Кулачные бои на специальных рингах, где не существует никаких правил. Публичные дома, курильни опиума, официально запрещенные, но фактически существующие. Дикие развлечения в низкопробных цирках и сомнительных кафе. Все, что неотвратимо порождает и плодит капитализм в результате эксплуатации труда – бедность, невежество, порок, разврат, угнетение, – все это можно найти в Ист-Энде.
Орлов долго водил Степана, Таню и Александра Ильича по адовым кругам Ист-Энда, этого антипода Сити. Подавленные, они вернулись в отель, раздумывая о виденном.
После короткого отдыха Орлов снова скомандовал своим подопечным:
– В поход, друзья! Мы видели Сити – финансовый и экономический центр британского империализма. Но здесь, в Лондоне, также есть и его политический «капитанский мостик». Познакомимся с ним.
Полчаса езды на подземке, и советские путешественники очутились на «Parliament Square» (площадь Парламента).
На этой небольшой площади внушительно возвышается здание английского парламента – одно из лучших архитектурных творений Европы. Здесь возносит к небу свои готические башни знаменитое Вестминстерское аббатство, построенное тринадцать веков назад и ставшее усыпальницей королей, государственных деятелей, выдающихся политиков, писателей и ученых Англии. На площадь смотрит «Зал гильдий Миддлсекса» – здание красочной и необычной архитектуры, существующее с тех времен, когда вся промышленность и торговля страны покоились на системе гильдий и цехов. Здесь вокруг крохотного скверика гордо выстроились статуи Каннинга, Пальмерстона, Дерби, Дизраэли, Роберта Пиля – этих политических светил британской буржуазии XIX века. И несколько в стороне от них – два других монумента: один возле здания парламента – памятник вождю английской буржуазной революции XVII века Оливеру Кромвелю; другой, на противоположной стороне, – памятник американскому президенту Аврааму Линкольну.
Все вместе взятое составляет неповторимый архитектурный ансамбль, над которым величественно главенствует здание парламента. Главенствует… Да, это наиболее подходящее слово, ибо здание парламента не только красиво, но и грандиозно: оно занимает три гектара, насчитывает тысячу сто комнат, увенчивается башней Биг Бен (Большой Бен) в сто метров высоты. Колокол, отбивающий время на башенных часах, весит свыше 13 тонн.
От площади Парламента начинается и уходит на восток улица, имя которой тысячекратным эхом отдается во всех уголках Британской империи. Это знаменитая Уайтхолл – улица министерств и высших правительственных учреждений.
Медленно шагая по Уайтхоллу вперед, Орлов рассказывал:
– Здесь, в монументальных зданиях, построенных в 1868–1873 годах архитектором Скоттом, размещаются министерства иностранных дел, внутренних дел, финансов, торговли, здравоохранения, военное министерство… Чуть к северу, через площадь – адмиралтейство. На Уайтхолле находятся и три особых министерства, ведающих «имперскими делами»: министерство доминионов, министерство колоний и министерство по делам Индии.[22] Так сказать, официальное олицетворение британского владычества над заморскими территориями…
Дойдя до Даунинг-стрит – маленького тупика, – Орлов указал на мрачный, по-лондонски закопченный трехэтажный дом.
– Это и есть «Даунинг-стрит, 10», которое так часто упоминается в газетах, официальная резиденция премьер-министра Великобритании. Здесь сменяющиеся главы английских правительств живут уже триста лет. Существует много легенд и забавных рассказов об этом доме.
Улица Уайтхолл вливалась в обширную, одетую в камень площадь. Посреди площади к небу возносилась высокая гранитная колонна, увенчанная фигурой, которую снизу трудно было рассмотреть. У подножия колонны блестели одетые в камень водоемы и лежали четыре гигантских бронзовых льва.
– Перед вами – Трафальгарская площадь! – торжественно объявил Орлов. – Колонна эта – памятник адмиралу Нельсону. Здесь все связано с именем Трафальгарской битвы 1805 года, когда британский флот под командой Нельсона разгромил франко-испанский флот и тем самым уничтожил опасность наполеоновского вторжения в Англию. С тех пор Нельсон стал одним из великих национальных героев, а вместе с тем и одной из решающих фигур в истории Британской империи. Недаром именем Трафальгара названа площадь, расположенная в самом центре столицы, и на ней воздвигнута колонна Нельсону высотой в пятьдесят пять метров. Обратите также внимание на львов. Это не яростно-истерические германские львы Гогенцоллернов, которых можно видеть на известном памятнике в Берлине. Это солидные и спокойные львы. Они уверены в своей силе и потому могут позволить себе быть любезными: веселые мальчишки нередко взбираются на львов и гордо сидят на них верхом. И это не кажется чем-то противоестественным. Однако эти львы воздвигнуты в иные времена, сто лет назад, когда будущее империи казалось твердым и вечным, как этот гранит. Меня иногда занимает мысль: каких бы львов поставили нынешние вершители судеб Британии? Впрочем, Трафальгарская площадь – это не только символ британского империализма. Капитализму свойственны глубокие противоречия, и Трафальгарская площадь – живое их олицетворение, ибо она является также форумом английских народных масс. Сюда обычно стекаются все недовольные существующими порядками или какими-либо действиями правительства. Здесь происходят массовые митинги, отсюда начинаются или здесь кончаются большие политические демонстрации. В такие дни вся площадь бывает залита человеческим морем, с постамента колонны Нельсона к толпе обращаются ораторы, а морды бронзовых львов увенчивают плакаты и знамена…
Орлов «открывал» Лондон перед своими друзьями постепенно, не спеша. Чтобы понять и прочувствовать зтот город-левиафан, нельзя перегружаться слишком большим количеством впечатлений сразу.
Утром третьего дня, войдя в номер гостиницы, Орлов сказал:
– Вы видели два сердца столицы – экономическое и политическое. Да, два сердца! Что ж делать: анатомия социальная несколько отличается от анатомии физиологической. Сегодня я хочу познакомить вас с тем, что – продолжая ту же метафору – по справедливости может быть названо легкими Лондона: я имею в виду лондонские парки. Прежде всего несколько предварительных фактических данных…
И Орлов рассказал, что на территории Большого Лондона имеется около четырехсот парков – от совсем маленьких, в один-два гектара, до таких гигантов, как Хэмпстед-Хис, в северной части столицы, который тянется на 16 километров и постепенно сливается с загородными полями. Наиболее крупные – это Гайд- парк, Риджентс-парк, Кенсингтон-гарденс, Ричмонд-парк, Баттерси-парк, Кью-гарденс и некоторые другие.
Английские парки сильно отличаются от общественных садов на континенте Европы. Английские парки сохраняют вид уголков подлинной, нетронутой природы. В этом их особенность и прелесть. Искусство садовода заключается в том, чтобы поддерживать этот естественный, натуральный характер пейзажа.
