Легкий храп взъерошил мои волосы.
— Кристофф. — Я пихнула его в грудь. Он перекатился на спину, издав слабое хрюканье, незамедлительно последовавшее за другим коротким храпом.
— Кристофф! — Я щелкнула небольшой прикроватной лампой, уперлась на локоть, и подталкивала его в бок до тех пор, пока один из его глаз не приоткрылся.
— Хмм?
— Ты храпишь.
Он сонно заморгал на меня.
— Чо?
— Вампиры не должны храпеть. Все знают это. — Я положила руку на его грудь, легкая дрожь счастья пронеслась внутри меня от его близости. — Ты спишь?
Он теперь полностью проснулся, и одуревший взгляд ушел, сменившись небольшой хмуростью.
— Что это за вопрос? Ты просто сказала, что я храплю.
— Это был вежливый вопрос, предназначенный дать тебе время проснуться, так чтобы ты мог связно говорить.
Его хмурость превратилась в подозрительный сердитый взгляд.
— Ты одна из тех женщин, которые любят поговорить после секса, не так ли?
— Все женщины любят поговорить после секса. Это укрепляет ощущение близости и позволяет чувствовать, что наши партнеры, зачастую печально известные их «трах, бам, спасибо мадам» политикой, интересуются более чем просто физическим удовлетво…Эй! Прекрати опять засыпать; это важно!
— Нет ничего более важного для мужчины после секса, чем получить восемь или девять часов непрерывного сна, — сказал он, закрывая глаза.
— Ты же вампир, — почувствовала я обязанной указать. — Ты не обычный мужчина.
— Я мужского пола. Применяется тот же самый принцип, — настоял он, его глаза отказывались открываться.
— О, действительно. — Я на мгновение задумалась, затем отпихнула одеяло, взяв, его теперь расслабленный член, в свои руки.
Его глаза попытались открыться.
— Ага! — Сказала я, отталкивая в сторону одну из его ног, так чтобы я могла встать на колени между ними. — Я это знала.
Интерес сопровождался раздражением в его прекрасных бирюзовых глазах.
— Черт возьми, женщина, я может быть и бессмертен, но есть предел моим возможностям. Я не инкуб[16], который может удовлетворить все твои похотливые желания…А-а-а-а.
Я улыбнулась манере, в какой его глаза закатились обратно на его голове, когда склонилась вниз и взяла самый кончик его члена в рот. Я позволила языку обмахнуть вокруг нижнюю часть головки, прежде чем взглянуть вверх.
— Теперь, когда я привлекла твое внимание…
Его голова вскинулась оттуда, где она отклонялась на подушку.
— Ты остановилась?
— Я просто хотела достаточно разбудить тебя для разговора, — сказала я, оставляя руку на его бедрах.
Он впился в меня взглядом.
— Есть слово для того что ты сделала, знаешь ли, и оно не очень хорошее.
— Я не говорила, что не собираюсь закончить; я просто хотела прежде поговорить с тобой, что и делаю, потому, что со скоростью, с которой ты резко упал спящим недавно, судя по всему, ты не собираешься пожелать говорить, когда я закончу с тобой.
Я видела, что он хотел возразить этому пункту, но знал, что у него не было основания, чтобы настоять на своем. Нехотя он сказал: — Что настолько важное остановило тебя?
— На самом деле, две вещи, — сказала я, постукивая пальцами одной руки по его бедру. — Во- первых, кое-что беспокоит меня некоторое время, но я не могу сказать почему. Элли ставила особый акцент на том факте, что Кристиан не собирается позволить отпустить Маттиаса и Кристьяну, и, однако, она нашла способ сказать, где они находятся.
Он фыркнул и шлепнулся назад на подушки, его глаза снова закрылись.
— Я не вижу ничего запутывающего в этом. Кристиан сделал свою позицию совершенно ясной.
— Ясно, что он не собирается отпустить двоих жнецов?
Медленная хмурость сморщил точку между его шелковистыми коричневыми бровями.
— Нет. Прояснил, что его руки связаны, но он вполне ожидает, что мы используем собственные ресурсы для достижения цели.
Я с минуту таращилась на него. Он открыл глаза достаточно, чтобы указать сначала на свой член и потом на меня критическим взглядом.
— Ты не собираешься продолжить?
— Нет, пока я нахожусь в совершенном изумлении. Ты пытаешься сказать мне, что Кристиан…что, он ментально говорил с тобой? Говорил тебе идти напролом и забрать Маттиаса и Кристьяну?
— У нас нет такого вида ментальной связи.
— Тогда как…?
— Это было ясно, что не досказанное им, было, что он хотел, чтобы мы так и сделали.
— Это вовсе не было ясно для меня. Я думала, что Элли сказала мне вырвать их, а не Кристиан.
Он проворчал и, пожалуй, с надеждой взглянул на свои половые органы.
Я ласкала его член, все еще отвлеченная этим новым ходом мыслей.
— ОК, я приму, что Кристиан хотел, чтобы мы взяли Маттиаса и вытащили его отсюда. И, по- видимому, потом отправились в Исландию и сделали то же самое для Кристьяны, что ж прекрасно, потому что я должна, так или иначе отправится туда за Ульфуром. Но почему Кристиан хочет этого? Он сам сказал, что если я не буду Зорей, то буду не в состоянии выкачать из Братства информацию об Алеке.
Кристофф на мгновение замолчал.
— Среди Темных есть предатель, кто-то работающий на совет, кто предает наши интересы жнецам. Мы знаем об этом год. Кристиан, несомненно, ожидает от нас раскрыть кто этот крот, в процессе поиска местонахождения Алека.
— Ты думаешь эти две вещи связаны? — Спросила я, нежно поглаживая его бедра.
— Возможно, — признал Кристофф, его глаза потемнели. — Хотя, как ты указала совету, это необязательно был Темный, кто подставил меня. Но они без сомнения верят, что это один и тот же человек.
— Так мы забираем Маттиаса и Кристьяну, и что? Используем их как некий бартер за Алекса?
— Такая мысль проходила мне на ум, — сказал Кристофф, его дыхание ускорилось, когда я мягко проползла ногтями по его бедрам. — Тут действительно нет другого применения для этих двоих.
— О, я не знаю. Маттиас может знать что-то. Если ничего еще, я могу разыграть карту жены. Это, кажется, содержит много смысла для него.
Тело Кристоффа напряглось. Он долго впивался в меня взглядом.
— Ты не его жена.
Я вздохнула.
— Мы прошли через это той ночью в Исландии. Чтобы получить в распоряжение силы Зори, я должна быть замужем за ризничим. Маттиас — ризничий. У меня есть сила. Поэтому наш брак, тот, что между тобой и мной, такой как есть, очевидно, незаконен.
Его челюсть коробило с минуту.
— Верь мне, я в действительности хочу этого не больше чем ты, но очевидно Маттиас возлагает большое значение на целостность брака, поэтому мы вполне можем использовать это в наших интересах.
Он заскрежетал зубами. Его руки зажали простыни в кулаки.
— О, прекрати вести себя как большой, страшный, острозубый, ревнивый ребенок и начинай
