— Я шел ко дворцу, чтобы убить тебя, — сказал Макото. Он рыхлил землю вокруг куста.
— И вдруг увидел, что кто-то другой намеревается проделать это вместо тебя. — сказал Гэндзи. Он стоял рядом, в тени сосны.
— Да.
— Так почему же ты защитил меня, если ты шел, чтобы меня убить?
— Не знаю, — отозвался Макото. — Когда я увидел его, у меня возникло такое ощущение, будто он собирается обмануть меня, лишить меня того, что мое по праву. А я и так уже был достаточно обманут. Глупо, правда? Ведь я же и сам собирался отнять у тебя жизнь.
— Не расстраивайся, — улыбнувшись, сказал Гэндзи. — У тебя еще будет такая возможность. Вот выздоровеешь и придумаешь что-нибудь новенькое.
Макото коротко рассмеялся, но тут же задохнулся и схватился за грудь.
— Да, я придумаю что-нибудь новенькое. Совершенно новенькое. Когда меч вошел мне в грудь, меня посетило внезапное озарение, или, если так можно выразиться, я увидел перед своим мысленным взором лицо. Знаешь, чье?
— Хэйко.
— Нет. Князя Саэмона. Я осознал в тот миг, что он тоже манипулировал мною, и очень искусно.
— Уж не утверждаешь ли ты, что это Саэмон сказал тебе убить меня?
— Что ты, совсем наоборот. Он сказал все, что только мог, чтобы убедить меня проявить снисхождение и простить тебя. Подчеркиваю — сказал. Но смысл сказанного не вполне соответствовал словам. У него это превосходно получается. Ты разве не замечал?
— Конечно, замечал. Я никогда не считал князя Саэмона человеком слова — не в том смысле, что он лжет, но в том, что если ты вздумаешь опереться на него, то непременно поскользнешься.
— И все же вас связывают тесные отношения, и ты полагаешься на его советы.
— Это скорее видимость, игра на публику, чем подлинное доверие, — сказал Гэндзи. — Поскольку князь Саэмон об этом знает, то под этим для меня скрывается еще один уровень правды и лжи, а под ним — еще один, и так бесконечно.
— Все говорят, будто ты знаешь будущее наперед, — сказал Макото, — но сейчас ты, хоть ты и пророк, говоришь, словно полный идиот.
— Почему же? Разве тебе не кажется разумным поместить твоего врага туда, где ты сможешь за ним наблюдать? Или что вызывает твое неодобрение?
— Ты так перехитришь сам себя, точно так же, как и он. Вопрос лишь в одном: кто из вас первым добьется того, что сядет в лужу из-за своего дурацкого умничанья.
Макото выдернул сорняк и отряхнул землю с корней, прежде чем отложить его в сторону.
В огород вошел Горо с мотыгой в руках, прошел по краю и принялся подравнивать границу между огородом и пешеходной дорожкой.
— Иногда лучший способ добиться цели — это действовать тупо в лоб, — сказал Макото. Он посмотрел на Гэндзи. — Ты вправду провидец?
— На протяжении шестисот лет в каждом поколении в нашем клане рождался тот, кто знал будущее — но те так, как это воображают себе люди, — отозвался Гэндзи.
— Да, это мне уже сказала Сидзукэ. Думаю, с твоей подачи.
— Полагаю, она со своим простодушием и прямотой сделала это куда лучше, чем удалось бы мне.
— И почему мне об этом не сказали раньше? В ее изложении это скорее напоминало проклятие, чем дар.
— Мне много что следовало бы уже давно тебе рассказать. Одно умолчание вело к другому, другое — к третьему, и так далее.
Макото пожал плечами.
— А какая разница? Все равно провидицей станет Сидзукэ. У меня никаких видений не было.
— И у нее тоже. Это свойство проявляется совершенно непредсказуемым образом. Оно часто раскрывается в период созревания, особенно у женщин. А может раскрыться и намного позже. Не существует способа определить, кто из вас это будет.
— И я полагаю, что способов подготовиться к этому нету тоже, — сказал Макото.
— Только один — просто принять мысль о том, что такое возможно, — отозвался Гэндзи.
Князь умолк и молчал так долго, что Макото решил, что разговор окончен. Он уже решил было отправиться на другой участок огорода, когда Гэндзи заговорил снова.
— Насчет признания: я готов признать тебя. И готов объявить своим наследником вместо Сидзукэ.
Макото рассмеялся. Он знал, что это невежливо, но не удержался.
— Вопрос не в признании, князь Гэндзи. Я нуждался в нем двадцать лет назад. Теперь в нем нет никакого смысла. Что же касается наследника — у вас уже есть наследница, и вполне подходящая.
И Макото принялся помогать Горо насыпать бордюр.
— Горо, — сказал Макото.
— Горо, — улыбнувшись, ответил Горо.
— Макото, — сказал Макото.
Все так же продолжая улыбаться, Горо сказал: «Кими», и снова сосредоточил внимание на входящее в землю лезвии мотыги.
Макото улыбнулся Гэндзи.
— Я твердо намерен до отъезда научить его говорить мое имя.
— Если он это сделает, то назовет тебя своим преемником, и тогда ты уже не сможешь уехать.
Макото и Гэндзи посмотрели друг на друга. Макото рассмеялся. Гэндзи лишь улыбнулся — как обычно, легко и едва заметно.
Глава 12
Осенний мост
Молодость, красота и привлекательность вянут, едва успев появиться. В первой дымке Весны мы видим Осенний Мост.
«Аки-но-хаси».
Дети из деревни Яманака часто играли среди развалин старинного храма, расположенных на холме над их долиной. Большинство из них боялись этого места. Здесь всегда раздавались какие-то странные звуки, и если они и не были на самом деле стонами терзаемых душ, завыванием призраков и злобным хихиканьем демонов, то достаточно походили на таковые, чтобы дети навоображали себе все эти кошмары. Это-то и было одной из причин, по которой они сюда приходили, поскольку они, как и все дети, любили побояться — если могли перестать бояться прежде, чем страх сделается нестерпимым. Еще одна причина заключалась в том, что Кими, их заводила, любила играть здесь. А ей это нравилось потому, что она, хоть и была одной из самых младших и самых маленьких в этой компании, была еще и одной из двух детей, которые не боялись этого места. Вторым был Горо. Горо не боялся потому, что он был дурачком, как и его мать, деревенская дурочка. Он не выглядел ребенком, поскольку был крупнее любого мужчины в селе, намного крупнее, да и лицом походил скорее на мужчину, чем на ребенка. На самом деле, он бы уже мог считаться мужчиной, но вел себя настолько по-детски, что у детей никогда даже и не возникало вопроса, отчего он водится с ними.
Однажды, когда они пришли на холм, чтобы поиграть, один из детей вдруг завопил:
