Следует читать:
Прошу поместить это письмо, во избежание повторения этой ошибки при перепечатании в провинциальных изданиях.
Устроителям «Совещания левого фронта искусств», 17 января 1925*
78 УСТРОИТЕЛЯМ «СОВЕЩАНИЯ ЛЕВОГО ФРОНТА ИСКУССТВ» [Москва, 17 января 1925 г.]
Заявление
устроителям так наз<ываемого> «совещания левого фронта искусств».
Внимательно прослушав и обдумав два бесцветных дня «совещания», должен заявить: никакого отношения ни к каким решениям и выводам из данного совещания не имею и иметь не хочу. Если б я мог хоть на минуту предполагать, что это крикливое совещание, собранное под серьезным лозунгом «объединение», будет подразумевать (в наиболее «деятельной» части) под обсуждением организационных вопросов — организацию сплетни и будет стараться подменить боевую теорию и практику Лефа чужаковской модернизованной надсоновщиной, разумеется, я б ни минуты не потратил на сидение в заседаниях.
Брик Л. Ю., 25 мая 1925*
79 Л. Ю. БРИК [Москва, 25 мая 1925 г.]
К Кисе
1) Смотреть за Оськой по договору* и пугать его ежедневно, чтоб сдавал все вовремя. Не верить ему.
2) Подобрать срочно карточку для полного собрания. Если нужно, увеличить мою карточку — я снимался на Тверской, не доходя Страстной площади, по правую руку от Столешникова, бывш. «Джон Буль».
3) Торопить сестру, Осю и всех с «Лефом»*.
4) Торопить со сказкой из<дательство> «Прибой»* (Софийка, Пассаж).
5) Получить по выходе сказки деньги по договору.
6) Числа 15 июля зайти на Дмитровку Большую, в изд. «Московский рабочий» к тов. Кантору относительно 2 из<дания> «Сказки о Пете»* и, если можно переиздать, получить деньги, 12 % с номинала.
7) Числа 15–20 июня зайти в «Московский рабочий» и получить от тов. Кантора 25 черв<онцев> за «Париж». Из них десять отдать Леве.
8) По получении 2-ой сказки сдать ее в «Прибой» и получить 15 черв<онцев>.
1, 2, 10, 100, 200) Не болеть!
9) Все получаемые от меня стихи сдавать в редакции и 50 % гонор<ара> слать мне, остальное себе.
10) Беречь книги (мою автоколлекц<ию>) и пополнять ее всеми вышедшими.
11) Если будут просить отрывки, дай из «Летающего пролетария» любой отрывок* (50 % гонорара внося тов. Гуревичу, «Вестник возд<ушного> флота», Юшков переулок).
Брик Л. Ю., 2 июня 1925*
80 Л. Ю. БРИК [Париж, 2 июня 1925 г.]
Дорогой-дорогой, милый и самый любимый Лиленок!
Я ужасно рад, что ты в письме к Эльке следишь за мной, чтоб я спал, чтоб вел себя семейно и скорей ехал дальше, — это значит, что я свой щенок, и тогда все хорошо. Пишу тебе только сегодня, потому что субботу, воскресенье и понедельник все закрыто и ничего нельзя было узнать о Мексиках, а без Мексик я писать не решался. Пароход мой, к сожалению, идет только 21 (это самый ближайший). Завтра беру билет. «Espagne» Transatlantique — 20 000 тонн. Хороший дядя, хотя и только в две трубы. Дорого. Стараюсь ничего не тратить и жить нашей газетой*, куда помещаюсь по 2 фр<анка> строка.
Стараюсь делать все, чтоб Эличка скорей выехала. Был в консульстве. Завтра пошлю Эльзу, и тогда запросят Москву телеграфом.
Не пишу тебе, что мне ужасно скучно, только чтоб ты на меня — хандру — не ругалась.
Выставка* — скучнейшее и никчемнейшее место. Безвкусица, которую даже нельзя себе представить.
Так наз<ываемый> «Париж весной» ничего не стоит, так к<ак> ничего не цветет и только везде чинят улицы. В первый вечер поездили, а теперь я больше никуда не выхожу, сплю 2 раза в сутки, ем двойной завтрак и моюсь, вот и все.
Завтра начну писать для «Лефа»*. Ни с одним старым знакомым не встречаюсь, а из новых лучше всех Бузу — собак Эльзиных знакомых.
Ему говорят «умри!», и он ложится вверх ногами; говорят «ешь!», и тогда он жрет все, что угодно, а когда его ведут на цепочке, он так рвется, что хозяева должны бежать, а он идет на одних задничных лапках.
Он белый с одним черным ухом — фокс, но с длинной шерстью и с очень длинным носом. Глуп как пробка, но по середине улицы ни за что не бегает, а только по тротуарам.
Чернила кончились.
Долетел хорошо. Напротив немец тошнил, но не на меня, а на Ковно. Летчик Шебанов замечательный*. Оказывается, все немецкие директора сами с ним летать стараются. На каждой границе приседал на хвост, при встрече с другими аппаратами махал крылышками, а в Кенигсберге подкатил на аэроплане к самым дверям таможни, аж все перепугались, а у него, оказывается, первый приз за точность спуска.
Если будешь лететь, то только с ним.
