балкон». Именно здесь собиралась основная масса резервов, включая ударные армии, которым предстояло разорвать вражеский фронт и наступать по сходящимся линиям на Минск.
На южном фланге, где силенок удалось накопить поменьше, намечалось вспомогательное наступление. Объединенными усилиями трех фронтов мыслилось потеснить группу армий «Юг», овладеть городами Проскуров и Ровно, а затем развивать наступление в направлении города Львов. Впрочем, командующие фронтами и особенно члены военных советов, окрыленные зимними успехами, рассчитывали к июлю ворваться в Краков.
Основную задачу выполнял самый многочисленный Юго-Западный фронт (командующий — Кирпонос, начштаба Пуркаев), развернувший с севера на юг пять армий: 5-я (командующий — генерал Потапов), 6-я (Музыченко), 26-я (Костенко), 16-я (Лукин), 12-я (Понеделин). Правее располагался Карпатский фронт (командующий — генерал Еременко, начштаба — Ватутин) в составе четырех армий: 40-я (Москаленко), 32 -я (Гордов), 29-я (Козлов), и 34-я (Парусинов). Южный фронт под командованием Малиновского обеспечивал левый фланг ударной группировки наступлением на Кишинев 9-й армии Харитонова и 38-й армии Рябышева, а также прикрывал приморский фланг 51-й армией Батова.
По существу, план наступления повторял — на чуть сместившейся к западу линии фронта — прошлогодний замысел операции «Мономах». Цель осталась прежняя — ударами по флангам разгромить 6 -ю полевую и 1-ю танковую армии противника. Два главных отличия делали операцию весьма рискованной. Во-первых, по сравнению с осенью, на трех фронтах стало чуть побольше личного состава и артиллерии, но число танков уменьшилось втрое, а самолетов — вчетверо. И, во-вторых, немцы осенью были измотаны приграничным сражением и не выдержали удара подвозимых из глубины Союза свежих корпусов РККА, но к весне успели отдохнуть, восполнили потери и сами собирались наступать.
Рокированная на юг от Ровно 1-я танковая армия Клейста занимала исходные позиции напротив 16-й и 12-й советских армий, а временно подчиненная группе армий «Юг» 2-я танковая армия Гудериана готовилась нанести удар в стык Центрального и Карпатского фронтов.
С рассветом 12 мая, упредив противника на три дня, перешли в наступление армии Юго-Западного фронта, а сутками позже ударили соседи — Южный и Карпатский. Стрелковые дивизии действовали при поддержке танковых частей корпусного и армейского подчинения, вооруженных преимущественно легкими машинами БТ, Т-26 и Т-50. Три танковых и два кавалерийских корпуса оставались во фронтовом резерве — их планировалось бросить в бой после прорыва тактической обороны противника. Командующий 6-й генерал Паулюс был вынужден перебросить на атакованные участки пехотные резервы и даже ослабить ударную группировку, отобрав у Клейста две танковые и две моторизованные дивизии. Решительными контрударами удалось приостановить наступление правофланговых армий Юго-Западного фронта. Тем не менее за пять дней боев советские войска глубоко вклинились во вражескую оборону и снова, как в феврале, вышли на подступы к Ровно.
Издалека доносилась канонада. Часов беспокойно поглядел на комкора, но тот флегматично помешивал уху в подвешенном над костром котелке. Что ж, в хладнокровии старому танкисту не откажешь. Стефанчук, с которым Леха воевал в Финляндии, прибыл на должность командира 7-го мехкорпуса вчера днем — вместо убитого шальной бомбой Щебетнева. Под утро прислал за Часовым ординарца — пригласил половить рыбку, а на деле не столько удочку закидывал, сколько расспрашивал о людях соединения.
— Чего дергаешься? — осведомился генерал-майор строгим голосом. — В бой не терпится? Не бедуй, солнышко закатиться не успеет, как ты в огне окажешься.
— Если сегодня получим приказ, к темноте доползти успеем разве что до передовой, у моих-то коробочек скорость невелика. Так что в огонь пойдем или ночью, или завтра.
— Эх, сынок… — Стефанчук отхлебнул варево, одобрительно крякнул и насыпал в котелок немного соли. — Чует мое больное сердце, что бросят нас вовсе не на Ровно. Мы теперь у фронта вроде последнего козыря в рукаве, с вечера в штабе умные головы ломаются, не могут решить, куда нас кинуть — на запад или на север… Ну, подставляй миску, готова юшка.
Конечно, уха не на курином бульоне была сварена, да и приправ можно было найти побольше, только во фронтовых условиях не положено привередничать. Что наловили, то и состряпали.
Неторопливо хлебая уху, Стефанчук пустился в воспоминания, как наступал на Ровно в польскую войну двадцатого года, когда его бронеотряд был придан бригаде Котовского. По словам генерала, севернее города местность лесисто-болотистая, техника увязнет, поэтому надо обойти Ровно с юга, даже с юго- запада.
— Правда, что поляки на танки в конном строю бросались? — спросил Часов.
— Брехня, — комкор мотнул головой. — Разок-другой ходили в пешем строю, густыми цепями. Мои броневики много панов посполитых пулеметами покосили. А танки, Леха, у меня после появились — именно в Ровно их трофеями взяли… — отложив ложку, Стефанчук говорил резко: — Забудь, сынок, Ровно. Нас бросят парировать контрудар с севера.
Он пояснил, что Паулюс ударил по северному флангу фронта двумя танковыми дивизиями, потрепал Парусинова и нащупал стык фронтов. В результате 5-я и 34-я армии, прекратив наступление, пытаются остановить противника, только немцы все равно давят. Одним словом, штаб фронта вынужден будет бросить на чашу весов последний резерв — 7-й механизированный корпус.
— Две дивизии, надо же… — Часов был искренне огорчен. — Это же сотни две-три танков, а то и все четыре. А у нас в корпусе — чуть больше двухсот. Слабоват нынче корпус. Тем летом у нас было две дивизии танковые и одна мотострелковая — почти тысяча машин. А сейчас — бригада легких танков, бригада средних и мой отдельный тяжелый полк.
Стефанчук уточнил:
— Кроме того, имеются мотострелковый полк вместо положенной по штатному расписанию бригады и артполк двухдивизионного, а не четырехдивизионного состава. Не велика сила, согласен. Только не забывай, что прошлогодние большие соединения оказались беспомощными.
— Хоть убейте, не пойму, как это получилось, — признался Часов. — Огромная силища была, и вдруг куда-то растаяла.
Хмыкнув, Стефанчук набил трубку, раскурил угольком из догоравшего костра. Затем, искоса поглядев на майора, вдруг сказал:
— Ладно, сынок, ты уже большой хлопец. Расскажу кое-что, пока есть время… Ты помнишь, как собрали по всей Красной Армии все мало-мальски приличные танки и сколотили из них девять мехкорпусов?
— Помню, конечно. Я же у вас в дивизии ротным стал.
— Значит, помнишь, как в той дивизии бегали машины шести разных типов. Только вам, ротным, не полагалось знать, каково было управлять такой ордой в четыре сотни танков, которые даже на маршах неспособны были рядом удержаться. А потом, под новый, сорок первый год собрали в Москве совещание — будущую войну обсуждать. И вот под занавес товарищ Сталин возьми да спроси, не нужно ли нам еще мехкорпусов. Ну, командующие округами давай выпрашивать: Жуков и Кирпонос затребовали по четыре- пять, остальные поскромнее были, но меньше двух корпусов никто не называл. Всего получилось, что придется формировать еще двадцать корпусов.
— Вроде бы всего десяток новых…
— Так точно. Потому что товарищ Сталин погрозил пальцем нашим великим полководцам и сказал: дескать, производственные возможности надобно учитывать, а потому сформируем пока всего лишь вторую девятку корпусов. Ты посчитай — это еще тысяч десять-одиннадцать танков, а за полтора года, что до войны оставалось, успели наклепать всего тысячи четыре «ка-вэ» и «тридцатьчетверок» да почти столько же легких… Вот и получилось, что имелось у нас перед войной девять мехкорпусов старых драндулетов в жестяной броне да с выработанным на хрен моторесурсом и еще девять — на новых машинах, да только половина тех машин еще с конвейера не сошла. А те, которые сошли, еще сырые, часто ломаются. Уж не говорю, что махиной в тысячу, пусть даже в пять сотен танков, нельзя управлять без надежной радиосвязи, а рации стояли на каждой десятой машине…
— Это да… — вздохнул Алексей. — И вдобавок экипажи не получили нужной подготовки.
— Вот так-то, сынок. Слишком большой корпус — не такое уж счастье. Вроде толстой жинки получается. А уж снабжение наладить — вообще немыслимое дело. Так и вышило, что часть машин встала
