Этот тип остановился тоже. Он уже прошел мост и теперь, видимо, выбирал, в каком направлении двигаться дальше. Прилично одетые встречные прохожие с любопытством оглядывали его и шли дальше, заметно повеселев. Особенно долго разглядывала его старушка с шиньоном, в длинном черном пальто. Когда мы поравнялись, я спросил ее:
— Бабушка, сейчас вам встретился прохожий, так не заметили ли вы на нем желтой маски?
Она остановилась, вынула из сумки маленькие очки в проволочной оправе, надела их и с гневом осмотрела меня.
— Бабушка для тебя только твоя собственная бабушка! — сказала она в заключение. — Жаль, что не знаю твоих родителей, некому пожаловаться на такое издевательство.
И пошла дальше с гордо поднятым шиньоном. Ее каблучки нервно застучали по мосту.
Я не мог терять времени. По двум только признакам я мог узнать Джерри Блейка, даже если он будет молчать: по маске и ботинку с большой царапиной в форме буквы «Т». Но ни того, ни другого мне пока не удалось увидеть. Нужно было обогнать таинственного человека и разглядеть его спереди. Изо всех сил я побежал за ним. От меня он мог убежать лишь в том случае, если он чемпион мира по легкой атлетике. Увы, меня опять постигла неудача: я не предвидел, что он мог войти в большой жилой дом, первый этаж которого занимало кафе.
— За ним! — скомандовал я себе, двумя тигриными прыжками пересек улицу и вбежал в темный подъезд.
На лестнице вверху послышались учащенное дыхание и топот ног. Я стал быстро, но бесшумно подниматься наверх. Пусть, подумает, что я отказался от преследования. Пусть окажется в таком заблуждении!
Вдруг шум наверху прекратился. Когда я достиг площадки пятого этажа, только открытая внутрь квартиры № 13 дверь говорила о том, что передо мной здесь прошел другой человек.
— Хм! — сказал я себе.
Войти в квартиру было легко, но рискованно. Самого Джерри Блейка я нисколько не страшился. Весь вчерашний день я с ним имел дело, а ведь ничего же со мною не случилось. Но кто мне даст гарантию, что он вошел в квартиру № 13, а не поднялся еще этажом выше? Прилично ли войти в чужую квартиру без приглашения? А вдруг там девчонки, и они начнут кричать? А что если их мать станет меня колотить палкой для выбивания пыли из ковров?
Я осторожно приблизился к двери. Осмотрел прибитую на ней табличку из цветного металла. Слабый дневной свет, проникающий с лестничной площадки, смешивался с электрическим светом, падающим из квартиры. Это световое сочетание не только не помогало, а, напротив, мешало мне прочесть фамилии на табличке.
— П…Р…О…Ф… — мучительно читал я.
— Ну, входи, трус! — послышался из квартиры знакомый картавый голос. — Иди сюда, поболтаем!
Теперь у меня не оставалось и капли сомнения: я открыл логово Джерри Блейка. Теперь уже не он, а я буду господином положения.
Все-таки, прежде чем войти, я хотел получить ответ на один очень важный вопрос: имеет ли враг при себе оружие.
— Я не трус! — сказал я и вошел в коридор. — Не очень-то честно держать во внутреннем кармане пистолет.
— Что?!
Голос преступника дрогнул.
Я с удовольствием повторил:
— Пистолет!
— Слушай, Саша! — пришел, наконец, в себя вор. — Выкинь эту мысль из головы! У меня нет даже перочинного ножа!
— Хе-хе!
— Ты мне не веришь? Но это так. Чтоб ты знал, вор, имеющий при себе оружие, подлежит самому суровому наказанию, а вор, вооруженный только ловкостью рук, несет наказание гораздо меньшее. Я же, как ты знаешь…
Передо мной был уже разбитый, павший духом противник.
— Иду, сэр! — крикнул я насмешливо. — Без вас жизнь ужасно скучна!
И я закрыл за собой дверь.
И сразу же чуть не стукнулся головой об оленьи рога, которым была поручена роль вешалки. Вешалка была почти пуста — только какой-то черный блестящий котелок висел на самом высоком ответвлении рогов. Я обошел вешалку, пересек узкий коридор и очутился в просторном холле с тяжелой мебелью и опущенными шторами.
— Налево, в кухню! — услышал я опять голос грабителя. — Я поставил варить кофе.
Я открыл дверь и вошел. Кухня была большая и сравнительно светлая. Стеклянная дверь вела на балкон с хризантемами. С одной стороны стоял белый лакированный буфет, а с другой — стол, два стула и электроплита, на которой виднелся кофейник. Не хватало только хозяина-бандита.
— Где же вы? — удивился я.
— Здесь я! — сказал он за моей спиной.
Не успел я обернуться, как дверь захлопнулась, и щелкнул замок.
— В будущем, дорогой коллега, не повторяйте таких глупостей! — сказал Джерри с другой стороны двери и добавил другим тоном: — Неужели ты вообразил себе, что я буду грабить эту квартиру в компании с тобой? Это дом профессора Стремского, мой мальчик! Тебе еще нужно много и хорошо учиться, чтобы удостоиться чести позаимствовать что-либо из профессорского состояния!
Я молчал и не двигался. Только медленно расстегнул куртку. От бешеных ударов сердца пуговицы на моей куртке могли оторваться.
Преступник продолжал:
— Даже я не берусь выносить всю квартиру, ограничусь лишь двумя-тремя килограммами золотых и серебряных украшений. Когда профессор вернется из Будапешта, попроси, чтобы он выпустил тебя на свободу. А пока можешь пользоваться содержимым его буфета…
От волнения слова сами сорвались с моих уст:
— Не будьте столь жестоки, Джерри Блейк! Через пятнадцать минут мне надо быть на уроках в школе!
— Зачем? — искренне удивился он. — Разве уже родился такой мальчишка, который предпочел бы уроки в школе захватывающим приключениям?
Его шаги приглушил ковер в большом холле. Было только слышно, как передвигается мебель и звенит металл. Потом где-то далеко захлопнулась дверь. Тишину в квартире нарушал только шум кипящего кофе.
— Уф!
Положение было почти безвыходное. В буфете не оказалось ни топора, ни даже обыкновенного ножа. Как разбить дверь кухни? А если я стану кричать, то сбежится весь дом и начнет допытываться: «Эй, малыш, как ты оказался в квартире профессора Стремского?» Разве я могу дать сколько-нибудь приличный ответ на этот вопрос, когда я даже не знаком с профессором? От злости я пнул дверь балкона. Не выбил я ее лишь потому, что, будучи человеком сообразительным, пнул ее слегка и только по деревянной части. Но стекла все-таки угрожающе задребезжали. Они дали мне знать, что глупо в такой момент обращать на себя чье-либо внимание. Мне оставалось только взирать на строящийся поблизости велотрек. Туман уже рассеялся, и с высоты пятого этажа открывался чудесный вид. Еще никто из нашего класса не видел велотрек во всем его величии.
При других обстоятельствах мне это доставило бы огромное удовольствие и гордость, но сейчас…
Вдруг я услышал скрип открываемой и закрываемой двери. Кто-то вполголоса запел в коридоре старинный романс «Грудь свою розой укрась», который теперь опять настолько вошел в моду, что даже я
