захватывает сознание жертвы?
— Заставить выполнять свои желания, если в частности не вдаваться.
— Угу. Он не убивает сознание, он его подчиняет. А вот Радар именно что убивает, чем и заслужил прозвище Выжигателя мозгов. Видишь тот взгорок с лесом? Если бы его не было, то было б нам сейчас на порядок веселее, а так он нас прикрывает. До него, я думаю, мы дойдём спокойно, но забираться на него не стоит.
— Вот ведь не жилось людям спокойно. Это ж каким уродом надо быть, чтобы такое выдумать.
— Ещё и не такое выдумывали, тем более, что не для того его создавали. Это уже потом, после Второго Взрыва ему такой функционал прикрутили.
— И это на поверхности такое. Что ж под землёй тогда?
— Ты так говоришь, как будто по подвалам местным не лазил.
— Ты сравнил. Я не про подвалы, а про те подземелья, куда ты нас затащить хочешь.
Незаметно дорога вывела к тому самому взгорку, а также к развилке. Решили сделать небольшой перекур.
— Гвоздь, вот скажи, а это нормально, когда дома строят в лесу? — Матрас смотрел в оптический прицел куда-то на запад.
— Ты это к чему?
— А вот посмотри туда, — Матрас указал на небольшой лесной массив, находившийся на соседнем холме.
Сквозь деревья и вправду проглядывали какие-то постройки. Бычки полетели на землю, автоматы взялись наизготовку.
— А ведь точно дома, — подтвердил Хендрикс настороженно. — Фигасе заросло там.
— Не было печали, — Гвоздя это открытие тоже насторожило. — Хендрикс, я так понимаю, что досюда ты не доходил.
— Угу, — подтвердил тот, — рылом не вышел и безбашенностью, чтобы по границе радарной излучки шариться. У нас желающих добровольно зомбифицироваться в Свободе не жаловали. Суицидников тоже. Своей дури хватало, куда ж ещё?
— Посмотреть надо бы, — задумчиво изрёк Матрас, — может на ночлег там вставать придётся, если до темноты не обернёмся.
— Лучше бы, конечно, до темноты успеть, — оптимизма в голосе Гвоздя не было ни капли, — но лезть туда по любому надо. Кстати, ты на деревья глянь.
— А что деревья. Не кривые вроде, ох ты ж ёп…
Даже с такого расстояния было заметно, что их стволы, хоть и прямые, были как будто закручены в спирали.
— Лес шурупов, матьиво, — ругнулся Хендрикс. — Гвоздь, а нам точно туда надо? Не, я не зассал, я излишне осторожничаю, потому что если там такие деревья, то фиг его знает, нет ли там того, что их такими сделало.
С востока донеслось несколько выстрелов. Все обернулись в ту сторону и на какой-то момент оторопели, увидев множество фигур, бредущих по дороге где-то в полукилометре.
— Сука, — снова выругался Хендрикс, — ну не дают спокойно сделать выбор, а? Ну что ж за сволочи- то?
— Мертвяки, — с лёгкой дрожью в голосе произнёс Матрас. — Сюда идут. Вояки вроде и до хера их там. Гвоздь, валить отсюда надо. Их там штук двадцать, если не больше.
— Вижу, — сквозь зубы процедил тот. — Нас они пока не видят, но это только пока. А вот подойдут метров на триста ближе и тогда точно заметят. И укрытий никаких нет, кроме домов этих.
— Может тут где сныкаемся? — Хендрикс явно не рвался в герои. — Не, ну а чо, в траве заляжем, они, глядишь, мимо и пройдут.
— А если не пройдут? — Гвоздь рассматривал толпу в прицел. — А если там пыльный мешок? Спрячешься так, что на том свете искать придётся. Точно вояки, да ещё и в броне. Если обосрёмся, они нас в порошок сотрут, даром что мертвяки. Слишком уж их много. Твою мать, ты думаешь, мне самому хочется в те дома лезть не осмотревшись? Да не впилось оно мне нафиг.
— Гвоздь, ты решай давай, — Матрас старался быть спокойным, но получалось у него это плохо, — заметят ведь, не ровен час. Ну как у них оптика у кого в шлем вделана.
— Хрен с ним, двинули.
Вот что Гвоздь терпеть не мог, так это суету, особенно на Аномальных — не прощало это место неосмотрительной поспешности. Толпа мертвяков за спиной не отменяла тех граблей, которые могли быть впереди. Не все аномалии видны, а лесок тот так и вообще, по его мнению, являлся перчёным сочетанием ящика гражданки Пандоры и ада имени гражданина Данте. Если уж в простых кустах порой попадалась растительность, способная своим прикосновением резать крепчайшие защитные костюмы (вместе с их владельцами) на лоскуты, то чего ждать от леса, где деревья выглядели так, как будто их намотали на огромные невидимые бигуди, он и представить не мог. Какое там могло водиться зверьё, думать хотелось не особенно. О том, что могло скрываться внутри домов, проглядывающих сквозь лес, думать не хотелось категорически.
Пятьдесят метров необычного лесного массива отряд преодолевал, казалось, целую вечность. Полное отсутствие кустарника облегчало видимость, но уже одна форма самих деревьев нагоняла мрачный ужас неизвестности. Индикатор аномалий молчал, и это бесило Гвоздя ещё больше — их отсутствие вполне могло компенсироваться чем-то гораздо худшим, прибору не известным. То же самое читалось и на лицах Матраса с Хендриксом. Отчасти обнадёживало, что локатор живых существ также не подавал тревожных сигналов, хотя Гвоздь был уже готов поверить в неисправность своего компа, нежели в его показания.
Дом, к которому вышел отряд, никогда не был жилым. Встретил он их молчаливыми дверными проёмами, в которых никогда не стояло дверей, и пустыми окнами, не знавших стекла. Пятиэтажка, окружённая странным лесом, никогда не слышала кухонных разговоров и детского смеха. Жизнь в этом месте никогда не останавливалась — её здесь никогда не было.
За время пребывания на Аномальных Гвоздю доводилось заходить в различные пустые дома. В из последних сил стоящие деревянные деревенские, в древние коммунальные клоповники, в многоэтажные ульи, бывшие когда-то общежитиями при заводах с уже забытыми названиями. Недострой тоже попадался. Поначалу Гвоздя это пугало, позже, несколько пообтеревшись, как будто привык, но сейчас ему казалось, что он вновь ощущает себя неопытным новичком, боящимся каждого шороха. Недостроенный дом пугал своей тишиной, как будто беззвучно вопившей, что здесь нет места живым.
Вошли в подъезд и выбрали комнату на первом этаже, из окна которой можно было бы наблюдать за проглядывающей сквозь деревья дорогой.
— В жопу это всё. Пойду растяжки ставить, — нервно прошептал Матрас. — А ну как кто со спины полезет. Гвоздь, пусть Хендрикс меня прикроет, а?
— Давайте, только не телитесь там особенно, — ответил Гвоздь, не отрываясь от окна, — из сети все вышли?
— Угу, не маленькие. Нечего отсвечивать у них на компах, сами знаем. Далеко соваться мы тоже не будем.
Гвоздь продолжил пялиться на едва заметную дорогу. Всё было неправильно — шли по давно нехоженой дороге как по пляжу, сунулись в странный лес, о котором вообще ничего известно не было, как к подруге в бюстгальтер. Про недостроенный дом и говорить нечего — не обошли его даже, сразу в комнату полезли. А ведь тут ещё один такой дом есть. По уму бы комнаты надо все проверить на предмет «нету ли там кого?». А если есть, то что тогда? Если там зверьё какое — шума будет ого-го, а шуметь сейчас никак нельзя. И всё на грани суеты, в медленной спешке, когда можешь и быстрее, но уже нельзя, а хочется. Сколько раз помереть могли за последние полчаса, не сосчитать.
А всё из-за этой толпы мертвяцкой. Не те ли это вояки, про которых Борщ рассказывал? Даже если и те, значения это уже не имеет. Те, эти, наши, не наши… важно количество и броня. Сколько там Матрас насчитал, порядка тридцати где-то. Бронька у них не самая слабая, шлемы опять же. Скольких мы снимем, пока они прочухаются, троих, четверых? Даже если десятерых (стрелять-то нужно в голову, а там шлем — поди попади ещё), остальные двадцать вдарят к тому моменту по нашей лёжке из всех стволов. Вояки опять
