Трудный месяц май

— Ракетницу взять.

— Хорошо, — отозвался Ростик, и зашуршало, засопело: Алена полезла.

Пока разжигали огонь, переполз и Ростик.

Новое помещение было похоже на заброшенный храм или возвращенный морем дворец. Возможно, дворец легендарной Атлантиды.

Высота — потолка не видно и стен, кроме ближней. И — столбы, столбы, как колонны.

Пламя свечи никуда не показывало, двинулись наугад.

— Дышится легче, — выразила общее самочувствие Алена.

Воздух здесь застоявшийся, слякотный, но его много, больше, чем в тех, заполненных пылью глухих боксах.

Антон до рези в глазах вглядывался вперед.

«Дворец Атлантиды» — Ростик его назвал — представлялся безразмерным. Но, увы, под землей, как и на земле, все ограниченно и конечно.

Все, кроме многообразия жизни, познания мира и времени. Для них, погребенных заживо, и Время топталось на месте. Сама по себе родилась мера: очень долго, недолго, быстро. Ни суток, ни часов, ни минут, ни секунд. Они как бы опустились в тот доисторический слой, где первые разумные существа еще не дошли до понятия Времени, жили, сообразуясь с чередованием света и темноты.

В подземелье темнота — непрерывная и постоянная.

По недавнему счастливому опыту начали искать выход из дворца Атлантиды понизу.

И здесь, как и по соседству, очень долго стояла вода. Естественно, сообщающиеся сосуды — помещения соединялись чугунными трубами.

И здесь стены опоясаны темными осадками уровней, и здесь в трещинах и выбоинах зеркальные лужи.

Одна оказалась не просто лужей.

— Ой! — вскрикнул Ростик. Он поскользнулся и вступил в широкую, овальную лужу. Нога провалилась по щиколотку. Возможно, там было еще глубже, но Ростик упал на спину и нога выдернулась.

Нейлоновая куртка непромокаема, а брюки из водонепроницаемой синтетики не шьют. Ростик промок с ног до живота. Его затрясло от холода.

— Т-т-там к-к-ко…

— Колодец, — догадался Антон.

Ростик часто и мелко закивал.

Весь инструмент остался сзади, да и что толку замерять глубину колодца. Ну колодец, водосбросный, нижний ведь, донный…

Донный… На дне… Со дна!

В жизни человека бывают не только звездные часы, но и мгновенные, как молния, звездные озарения. Антон раскрыл тайну донного гейзера в Волхове.

— Это… Это не простой колодец. Это ход, выход к Волхову!

Он и сам был потрясен своим научным открытием.

Тридцатилетняя неустанная работа свободолюбивой узницы воды, подземные водоносные слои, вешние потоки, наконец, взрывы саперных зарядов и трофейных боеприпасов вблизи — все это постепенно раскачало громадную пробку, образовавшуюся от бомбового удара. И вот наступил момент, когда вода вытолкнула многотонную затычку и ринулась в Волхов, бурным, ликующим фонтаном воссоединилась с родной стихией. Это произошло на глазах ученика 5-го «Б» класса Антона Градова. Он стоял тогда на высоком берегу и…

Нет, колодец — не выход к солнцу. Ни водолазного скафандра, ни акваланга даже…

— М-м-маску с т-т-труб-б-б-кой хотя бы-бы-бы-б, — забубнил Ростик. Совсем закоченел, не простыл бы!

— Снимай штаны, — скомандовал Антон.

Ростик остолбенел и перестал трястись.

— Я отвернусь, — сказала Алена.

Пока мальчики выкручивали одежду, Алена внимательно глядела на стены, потолок. Когда свеча высоко над головой, в вытянутой руке, потолок просматривается.

— Ребята… Ребята!

Ясновидящая эта Алена! Недаром глаза у нее лучистые и синие, как море. На мамины похожи, а мама Аленина родилась на Балтике.

Алена как-то рассказала забавную вещь. Оказывается, если по-правильному, то фамилия ее Виткявичюте, дочь Виткявичюса. А мама — Виткявичене, жена Виткявичюса.

Здорово литовцы придумали! Сразу знаешь, кто кому кем приходится.

Аленина мама зубной врач, стоматолог. Недавно в Иришской поликлинике поставили наиновейшую бормашину. Не чета старым, даже электрическим! У тех один звук в обморок валит, а трясет — будто отбойный молоток в рот сунули.

Новая, чудо современной науки и техники, работает с тонким и нежным свистом. Двести тысяч оборотов в минуту! Насади пропеллер — взлетишь! А высверлить, пробурить не то что зубную кость — танковую броню возьмет! Наверное…

Антон всерьез прикидывал, как, в случае чего, использовать новую бормашину для операции «Ракета». Специально в поликлинику сходил, решился, как некогда писали, «отдать на алтарь», отдать для общего дела здоровый зуб.

Повязал щеку косынкой, лицо страдальчески скорчил и, охая, встал у дверного косяка стоматологического кабинета.

Вышла сестра, помощница доктора. И спрашивать ничего не стала, слепому видно — с острой болью человек.

— Проходи, мальчик.

В великолепном кресле, космическом прямо-таки — вращается, поднимается, наклоняется, еще как-то качается, — в кресле под ярким лучом матового прожектора сразу, конечно, выяснилось: больной — мнимый.

Доктор Виткявичене — как она сердечно засочувствовала сразу приятелю своей Алены! — насмешливо прищурив синие балтийские глаза, сказала:

— Антон да Ален — два сапога пара. Моя тоже приходила, до тебя.

Два зуба за одну тайну — плата великоватая; хорошо, что стоматологи понимают не только в зубах, но и в людях…

А машина замечательная! Один только недостаток: не годится для подземного бурения, сжатым воздухом действует…

— Ребята! — выкрикнула Алена, показывая свечой вправо и вверх.

У потолка зияла черная дыра, щербатый пролом в стене. Не очень большой, но пролезть можно. Куда только?…

— Я пойду, — сказал Ростик. Кто бы еще вчера, или позавчера, или… В общем, кто бы еще недавно подумал, что Ростик Арсланов такой отчаянный! Антон-то знал, что он настоящий парень! — Я пойду, — сказал Ростик. И пошел.

Антон с Аленой переволновались, пока Ростик не прокричал им, что и как там. А там был такой же храм с колоннами, но совершенно сухой — ни лужицы. И не пыльный. Воздух, как дома после мойки полов.

Антон живо подсадил Алену, на другой стороне ее принял Ростик.

— Теперь ты! — позвал он.