Он кивнул двум теням, которые многозначительно шагнули вперед.
Лулу взвизгнула. А потом, к ее удивлению, вперед вышла маленькая чужестранка.
– Мои деньги такие же, как и у всех, – заявила! она. – Черт побери, почему тебя заботит то, как я их! потрачу?
– Простите? – Длинное лицо Рикки с аккуратной бородкой, казалось, было создано для того, чтобы вырожать презрение. – Я занимаюсь сейчас своим бизнесом. А ты можешь убираться.
– Я действительно заплатила за разговор, – сказала чужестранка. – И не уйду, пока не получу то, что мне причитается.
Проститутки переглянулись. Бонни пожала плечами. Действительно, если в руки плывут легкие деньги...
Рикки гнусно ухмыльнулся.
– Ну и ну. И что же мы имеем?
– Я не знаю, босс. Что мы имеем? – спросил Леон, который выступал в амплуа «прямой парень». Терус просто наблюдал за происходящим, поигрывая кулаками, затянутыми в перчатки с обрезанными пальцами.
– Как мне кажется, мы имеем влезающую не свое дело гайчинскую сучку. Одну из тех, кто не попадет на свой рейс. Ее найдут плавающей лицом вниз в канале. Какая жалость...
Казалось, Рикки намеревался развить тему, но внезапно потерял дар речи. Возможно, это объяснялось неуловимым движением волнистого стального лезвия, которое на три сантиметра вошло ему в шею сзади, слева от позвоночника.
Кэсси повернула «Кровопийцу», из-под лезвия хлынул поток крови, забрызгавшей изумленное лицо стоявшего рядом Леона и залившей его костюм. Рикки обмяк и осел на асфальт.
Чужестранка застыла в ожидании, направив лезвие верного кинжала точно посредине между двумя мужчинами.
– Есть еще желающие? – спросила она, не скрывая заметного акцента космонавта Дома Дэвиона.
Головорезы попробовали было сунуть руки во внутренние карманы пиджаков. Один взгляд этой женщины заставил их немедленно вынуть руки обратно.
– Вы оказались чертовски плохими телохранителями и не уберегли вашего босса, – сказала Кэсси. – Вам, ребята, лучше выбрать другую профессию.
Леон и Теруо переглянулись с выражением животного страха в глазах.
– А теперь – прочь! – добавила Кэсси.
Парочка развернулась и поспешно бросилась наутек, возможно, на поиски новых работодателей. Лулу плюнула на тело бывшего сутенера, который все еще корчился на асфальте. Кимико отвернулась, и ее вырвало.
– Совсем ты слабачка, Кимми, – сказала Бонни. Кимико уставилась на тело Рикки, лежавшее лицом вниз в большой черной луже.
– Кто теперь позаботится о нас? – запричитала она.
– Я.
Все трое, обернувшись, уставились на миниатюрную женщину в форме космонавта.
– Ты такая крошка, – заметила Бонни. – Кто тебя воспримет всерьез?
Кэсси стряхнула с лезвия кровь и перевернула Рикки лицом вверх кончиком ботинка. Огоньки Иоши- Тауна плясали в его мертвых глазах.
– Для начала они могут спросить вот у этого, – произнесла она с улыбкой.
XVI
– Привет, ангелочек! – воскликнула Кали Макдугал. – Что сказала бы полковник Кабрера, узнав, что ты притащила целую конюшню проституток?
Она радостно захихикала, словно четырнадцатилетний подросток. Но очень смышленый подросток, не могла не отметить Кэсси. А затем помимо своей воли Кэсси тоже прыснула со смеху. Кали всегда умела ее рассмешить.
«Следи за сoбoй», – шепнул ее внутренний голос. Кэсси моментально вновь стала серьезной. В час ночной смены на фабричной территории ХТЭ помещение местного бара почти пустовало. Двое чиновников в одних рубашках, сидя в углу, громко разговаривали на производственные темы за чашкой чая. Кэсси и капитан Макдугал оказались здесь единственными представителями наемников. На Кали были джинсы и рубашка, завязанная над пупком; она выкроила это позднее время для тренировки в прекрасно оборудованном фабричном гимнастическом зале, теперь ее спортивная сумка лежала на соседнем стуле. Кэсси осталась в той же куртке и мешковатых штанах, хотя успела смыть водоустойчивую краску родимого пятна специальным растворителем.
– Слушай, я плачу взносы в наш страховой фонд, – сказала Кэсси, имея в виду деньги, собиравшиеся с членов полка на случай увечья или болезни их самих или членов семей. – Она должна испытывать ко мне самые горячие чувства, ведь я сберегла наличность Семнадцатому.
Все знали, что Марисол Кабрера, которая была, помимо всего прочего, казначеем полка, настолько же страстно ненавидела тратить деньги, насколько любила дона Карлоса.
