Природное целомудрие совершенно лишало возможности адаптироваться к современной отвязности. Артем был тоже смущен и, так же как я, довольно фальшиво делал вид, что происходящее в порядке вещей и его не волнует. В общем, натяг еще тот. Одна радость, что мне особенно-то и смущаться было некогда — сильно время поджимало.
— Шмотки давай, — торопливо шепнула я покрасневшему Артему.
Он кивнул, мол будь спок, одним резким движением замка разделил свою сумку надвое — на стол высыпались вещи.
Я не стала раздеваться и быстро натянула просторные, сильно потертые джинсы прямо поверх своей одежды. Проворно скользнула в объемную бейсбольную фуфайку с изображением атакующего быка, сверху набросила ужаснейший клетчатый пиджак — ровесник Берии, а ноги, не снимая босоножек, сунула в мужские штиблеты огромного размера.
— Класс! — одобрил Артем, протягивая мне усы.
Не мешкая, я принялась их наклеивать перед пыльным антикварным зеркалом, прижившимся в Колькиной мастерской.
Артем заинтересованно, но молча оказывал посильную помощь, подавая нужные предметы. Щетину на мои румяные щеки он налепил сам.
— Ну как? — спросила я, когда за лысиной спрятались мои длинные волосы.
— Высший пилотаж! — восхитился Артем. — Колян, пойди глянь: была классная телка, и вот тебе плешивый бомж с трехдневной щетиной.
— Щас кончу! — бодро пообещал Колян.
Артем восхитился так громко, и Колян так не тихо ему ответил, что меня чуть кондратий не хватил. Одеяло мы, конечно, повесили, но береженого бог бережет.
— А что? Что я такого сказал? — удивился Артем, когда я с некоторым запозданием на него зашикала.
— Ничего, гранаты давай, — прошипела я.
Артем с головой нырнул в огромный старинный сундук — гордость хозяина мастерской.
— Сколько давать? — словно из подземелья донеслось до меня.
— Четырех штук хватит, — ответила я, хватая початую бутылку дешевого портвейна и отпивая солидный глоток.
Пить я, само собой, не собиралась, но пополоскать рот надо было.
Артем протянул мне четыре гранаты и спросил:
— Когда же начнется прикол?
Я с отвращением сплюнула на пол портвейн и ответила:
— Уже.
— Что “уже?
— Уже начался.
Артем с непониманием уставился на меня, я же с удовлетворением отметила, что на весь маскарад ушло ничтожно мало времени — Колян за ширмой не успел даже…
“В общем, очень мало времени ушло,” — подумала я и шагнула в прихожую.
— А бабки? — изумленно мне в спину бросил Артем. — Ты же штуку баксов обещала!
— Бабки возьмешь у Тамарки, — не останавливаясь, сообщила я.
— У какой Тамарки?
Пришлось притормозить.
— С пожаром на складе помнишь прикол? — спросила я, бодро распихивая по карманам гранаты.
— Помню, — радостно закивал Артем.
— Вот у той Тамарки бабки и возьмешь, — пояснила я, прекрасно понимая, что предлагаю бедняге повторить подвиг Геракла.
Любой знает как нелегко выпросить у Тамарки то, что сам Бог ей велел отдать.
По этому случаю Артем сильно призадумался, я же, не дожидаясь его реакции, выдернула из квазигранаты чеку и бросила ее в комнату прямо под ноги Артему. Дым повалил столбом; я с удовлетворением устремилась в прихожую.
— Ну, е-мое, и прикол! — уже оттуда услышала громкий возглас Артема, который тут же заглушил грохот безобидного взрыва.
За моей спиной валил дым, я же, прижимая к груди бутылку портвейна, приоткрыла входную дверь и вторую гранату метнула в подъезд — лестничная площадка мгновенно наполнилась дымом. Под этим прикрытием и шмыгнула в подвал. Пока бежала, услышала чеканящий мужской голос:
— Ты в подвалы! Ты наверх! Я по этажам!
В опасной близости затопотали чьи-то ноги, однако я знала, что сейчас они с еще большей скоростью устремятся обратно, потому что рванет квазиграната.
Абсолютно безобидная, шуму она создает достаточно — ребятам мало не покажется.
Так и произошло, взрыв гранаты я услышала сбегая по ступенькам в подвал. По топоту несложно было догадаться, что преследователи мои устремились во двор.
Они метались по двору, я же вслепую бежала по подвалу. Стремительный бег я сочетала с молитвами.
“Господи, хоть бы и в следующем подъезде дверь на замок не закрыта была!” — уговаривала я Всевышнего.
Глава 13
Видимо плохо уговаривала, потому что дверь подвала моему натиску не поддалась.
Я оказалась в западне и лихорадочно заметалась. Из подвала можно было выбраться и через окна, но окна выходили во двор, в котором уже топотала толпа эфэсбешников. Об этом я могла судить по нецензурным звукам, долетающим в подвал.
“А-а! Была не была,” — решилась я и бросила оставшиеся гранаты в одно из окон.
Бросила и, не расставаясь с бутылкой портвейна, следом полезла сама, сжимаясь от страха и плохих предчувствий.
Однако, предчувствия на этот раз меня обманули. Под прикрытием дыма я вылезла во двор и остановилась, не зная куда идти — ни дома ни двора не было видно.
Никто меня не хватал, и я пошла куда глаза глядят, точнее куда ноги несут.
Вообще-то я намеревалась через подвал попасть в другой подъезд, откуда вышла бы неспеша и вразвалочку, лениво прикладываясь к бутылке с портвейном и бодро исполняя анакреотические — застольные — песни.
Бомжи в районе Арбата явление привычное — едва ли не важная часть местного колорита, а потому на ряду с другими достопримечательностями они здравствуют и процветают, пользуясь равнодушием властей.
Само собой, мое дивное появление никого бы не удивило, на что я сильно рассчитывала, собираясь зайти с тыла. Теперь же, пребывая в дыму в самом эпицентре драмы, я понятия не имела что делать, а потому загундосила:
— Мужики! Мужики! Спасите! Дюже жить, блин, хочу! Мужики, в натуре!
Гундосила я вполне басовито, следовательно надежда была, что меня не примут за женщину — как тут не вспомнить о вреде курения? Выходит не один только от этого курения вред. Каким еще образом я приобрела бы такой очаровательный басок?
Басок этот меня и спас.
— Мужики, мужики, — я кричала недолго.
Чьи-то руки подхватили меня и потащили из дыма. Я же даром время не теряла, а настойчиво искала что-нибудь кроме рук и цеплялась за это изо всех сил. Так продолжалось до тех пор, пока в полурассеявшемся дыме не обнаружила я молодое симпатичное лицо — прелесть что за юноша!
Он, правда, не ответил мне симпатией и смотрел с нескрываемой брезгливостью да и было от чего.
Не знаю, чем Колька эти гранаты начинял, но дым от них пер атомный. И слезы и сопли из меня просто хлынули. К этому добавлялся поплывший грим, придавший мне то, хорошо известное “очарование”, которого полно в переходах и на всех вокзалах Москвы — куда только смотрит милиция, почему не борется?
