Денисия смутилась:
— Простите, я была не в себе и лишнего наболтала. Я вообще вела себя некрасиво.
— Некрасиво, — — согласился он, — вы верно охарактеризовали Жозефину. Говорили практически правду, а что может быть оскорбительней? Выдра, кажется, так вы сказали?
— Вроде да, — краснея, кивнула Денисия.
— Но это несправедливо, — шутливо погрозил ей пальцем Машикули. — Выдра не только моя жена.
Все самки — выдры, хоть и не все выдры самки. Поверьте опыту многострадального самца, — рассмеялся он и тут же строго добавил:
— Но хватит шуток, перейдем к делу. Рассказывайте с нуля, что там у вас стряслось. Полнейшую конфиденциальность я гарантирую.
И Денисия, не таясь, рассказала и про то, что с ней произошло, и про гибель сестер, и про догадки Пыжика, и про деятельность холдинга «Модекс».
Машикули внимательно слушал и хмурился. Было видно, что о многом он и не слыхивал, а кое-что знает и сам, но несколько с другой стороны.
— А в прессу вы обращаться не пробовали? — спросил он, когда Денисия закончила свой рассказ. — Думаю, что ваше спасение в огласке. В России появились хорошие журналисты, которых вполне может заинтересовать ваша история.
Она горестно покачала головой:
— У нас очень неумная, истеричная пресса, и я подозреваю, что в этом повинны как раз некомпетентные журналисты, которых вы хвалите.
— Нет, в этом повинны их хозяева, — просветил ее Машикули. — У нас, при всей нашей демократии, примерно то же самое. СМИ — флюгер, указывающий, куда дует ветер. Кто играет роль ветра, думаю, не надо вам пояснять. СМИ, барышня, если надо, убедят народ, что черное — белое и что покойник — живой, и наоборот. А где надо, они промолчат, просто вспомнить забудут.
Денисия смотрела на него с непониманием, пытаясь сообразить, куда он клонит.
Машикули усмехнулся:
— Опять старика не туда понесло, думаете вы.
А вот и нет, как раз туда. Я о чем вам говорю? О вашем Карлуше. Думается мне, что он представляет военно-промышленную элиту.
— С чего вы взяли?
Машикули придвинул к себе папку с документами, принесенными Денисией, но открывать ее не стал, лишь погладил кожаный верх рукой и сказал:
— Вот судите, барышня, сами. Вы тут рассказывали мне о догадках своих и вашей Ларисы. Из бумаг, мол, этих следует, что банк Воровского имел косвенные контакты с «Модексом», а «Модекс» купил у «Трансконтракта» программное обеспечение на очень крупную сумму. Кстати, «Трансконтракт» я знаю. Солидная фирма и, по моим сведениям, ничем не запятнанная, что в вашей стране большая редкость.
— Именно, — подтвердила Денисия. — Такая фирма преступникам и нужна. Вы посмотрите на их платежки. Суммы, полученные «Трансконтрактом» от сделки с «Модексом», на десять процентов меньше тех, которые «Трансконтракт» переводил в благотворительные организации в качестве спонсорской помощи. Знаете, что это значит?
Машикули кивнул:
— Догадываюсь. Вы хотите сказать, что на самом деле «Трансконтракт» ничего не продавал, а деньги всего лишь проследовали через него в благотворительные фонды и другие общественные организации.
А «Трансконтракт» за это получил десять процентов.
— Точно. Все шито белыми нитками, но придраться невозможно. Программное обеспечение — скоропортящийся продукт. Его вообще могли стереть, потерять. Что угодно. Подкопайся пойди.
— А денежки между тем ушли на благотворительные нужды, — хитро заметил Машикули.
Но мы отвлеклись.
— Я политик и потому болтлив, меня часто на менторство заносит. Давайте лучше вернемся к Карлуше, а то сам себя боюсь: как разойдусь обличать ваши нравы, остановиться вряд ли скоро смогу.
— Да-да, конечно, вернемся к Карлуше, — испугавшись, поспешила согласиться Денисия.
— Так вот, о Карлуше. С одной стороны, ваш друг Пыжик пришел к выводу, что Карлуша связан с торговлей оружием. Причем вооружает он якобы вашу же Чечню, но тогда возникает вопрос: почему так странно погибла Зоя?
— Что вы имеете в виду? — растерялась Денисия. — Смерть от пули в лоб в нашей стране уже не кажется странной. Скорей это обычное дело.
— Я знаю, Россия дикая страна, но почему Карлуша убил вашу сестру собственной рукой? Почему не послал к ней киллера?
Денисия предположила:
— Видимо, он очень спешил, очень боялся, что Зоя тайны его разболтает.
Машикули усмехнулся:
— Карлуша спешил, а вы полагаете, что киллер стреляет медленней Карлуши? Нет, Карлуша убил вашу Зою сам потому, что не мог нанять киллера, боялся, как говорят у вас, засветиться. А перед кем? Ни для кого не секрет, что в вашей стране бояться надо уже не ваших, а американских спецслужб. Они там трудятся не покладая рук и с гораздо лучшими результатами, о чем свидетельствует существование вашего покойного Пыжика. Кстати, смерть самого Пыжика я кладу в ту же корзину, что и гибель Зои. Пыжик, как я понял, был из касты неприкасаемых, а его убили. О чем это нам говорит?
— О чем?
— Только о том, что злодей Карлуша имеет непогрешимую репутацию и очень ею дорожит. Раз не побоялся замахнуться на Пыжика, значит, выхода у него не было, — сделал заключение Машикули и, потирая руки, спросил:
— Ну как, барышня, видите, как мы продвинулись?
— Не вижу, — честно призналась Денисия.
— Ну как же, — огорчился Машикули. — Я практически вам сказал, в каких кругах нужно искать Карлушу.
— В каких?
— Среди лидеров общественных правозащитных организаций. Только они кристально чисты и фанатично дорожат своей чистотой.
Денисия удивилась:
— В таком случае почему не среди политиков?
Машикули рассмеялся:
— Барышня, жизнь — это крепкий сон разума на перинах иллюзий. У вас же, милая, этот сон непробуден, так вы наивны. Я же вчера вам сто раз говорил, что нет ничего грязнее политики. Копни любого политика, особенно у вас, и найдете там все: и предательство, и воровство, и взятки. А ваши политики не чужды и откровенного криминала. Им чистота ни к чему, не она их кормит. Был бы Карлуша политиком, он лишь набрал бы номер, и вопрос, считайте, решен.
— Хорошо, — оживилась Денисия, — но почему правозащитник не может себе того же позволить?
Машикули, поражаясь такой неосведомленности, мученически закатил глаза и воскликнул:
— Барышня! Вы что, не понимаете, в какой стране живете? Откуда у вас настоящие правозащитники возьмутся? Государства практически нет, остались одни контуры. Поскольку эти контуры сидят на «трубе», им не нужны граждане. Для государства они нахлебники, которым то это, то то подавай. А государству нужна только армия, чтобы «трубу» охранять. Даже промышленность ему уже в тягость, следовательно, нет населению и работы. Поэтому в России действуют законы «малины». Я прекрасно знаю вашу страну. Там выживает сильнейший, а все слабые побоку. «Трубы», мол, на всех не хватит. Всех слабых государство, как это у вас говорят, кинуло?
— Да, — грустно подтвердила Денисия. — Так у нас говорят.
— А слабых, между прочим, в любом обществе большинство. Это дети, старики, больные и совсем не предприимчивые люди. Они нуждаются в помощи. На этой почве и процветают все общественные и благотворительные организации. Они нужны слабому большинству, поэтому сильное меньшинство
