Она сладко потянулась:
— Эх! Не жизнь, а красотища!
Секундой позже обнаружилось, что не такая уж и красотища — позвонила старшая сестра Зоя.
— Денька, Сашка на днях приезжает, — радостно сообщила она.
У Денисии заныло в груди:
— Откуда знаешь?
— Письмо получила.
«Вот как, спрашивается, эта стерва Зойка при строгом присмотре, при живом муже банкире умудряется получать от любовников письма?» — подумала Денисия, но лишних вопросов задавать не стала.
— И что теперь? — сдержанно поинтересовалась она.
— Ты должна отправиться к Сашке на свидание, — категорично заявила Зоя и плаксиво добавила:
— Вместо-о-о меня-а-а.
— Еще чего, — рассердилась Денисия. — Хватит!
Даже и не мечтай!
— Ну, Денечка, солнышко, в последний разочек, — начала канючить Зоя, но Денисия решительно пресекла посягательства на свою свободу:
— Нет. Хватит в свои интриги меня впутывать.
Разбирайтесь сами.
Хитрая Зойка, мгновенно уловив радикальное настроение сестры, зашла с другой стороны. Метко попадая в самую слабую точку Денисии, она спросила:
— Помнишь, я говорила тебе про раритет, что видела у своего банкира?
Еще бы Денисии не помнить. Настоящее чудо — рукописный томик стихов на старофранцузском. Необычная бумага, изумительный переплет. Десятый век, но главное — сами стихи. Только за то, чтобы хоть раз подержать в руках этот томик, Денисия готова была заложить свою душу дьяволу. Разумеется, она насторожилась: куда Зойка клонит?
— Помню, и что? — с замиранием сердца спросила она.
— Если на свидание к Сашке пойдешь, дам тебе на несколько дней этот раритет сумасшедший.
— На сколько? — мгновенно выстрелила вопросом Денисия.
— На два дня.
— На пять! — — На пять не смогу, — вздохнула Зойка. — И так рискую. Банкир собрался раритет этот на какую-то картину менять. Самое большее — на три дня.
— Я согласна, — выпалила Денисия. — Но только прямо сейчас.
Зойка дала задний ход.
— Прямо сейчас не могу, — заныла она. — Дело идет к ночи, а раритет в тайнике на даче.
«Вот и имей с такой дурой-женушкой какие-нибудь секреты, — подивилась Денисия. — После ее заявлений тайник уже не тайник, а выставка — проходной двор», — Банкир твой дома? — деловито осведомилась она.
— Нет. Он в командировке.
— Значит, едем на дачу.
— Прямо сейчас? — растерялась Зойка.
— Нет, дождемся, пока банкир твой из командировки вернется, — съязвила Денисия. — Неужели не ясно, сейчас самое время.
Зойка зашлась от сомнений:
— Ну, не знаю, он наверняка шпика ко мне приставил опять. Повадился следить за каждым моим шагом. Вот откуда тебе звоню, думаешь? Из лифта соседнего дома, с чужого мобильного. Во конспирация.
Фээсбэшники отдыхают.
— А что плохого, если ты с сестрой ночью на дачу съездишь? — разом разбила все ее сомнения Денисия. — Сестра — не любовник. Пошумит банкир, да лапшу твою с ушей своих сам же и снимет. А куда старику деваться? Пятьдесят лет — не тот возраст, когда сильно порыпаешься. Конченый он человек, он сам раритет. Прикинь, сколько ему там осталось?
Короче, до гроба любимая ты у него жена. Все. Решайся. Или сейчас, или никогда. Вот клянусь, чтоб меня разорвало, не пойду больше к Сашке, если сейчас раритет не возьмем.
— А-а, черт с тобой, — согласилась Зоя. — Жди меня, я пчелой.
Примчалась она действительно мигом. К даче доехали тоже быстро и без приключений. Зойка всю дорогу на бешеном звуке свой любимый «Назарет» крутила, что, впрочем, не помешало Денисии сладко вздремнуть. Лишь подкатив «Феррари» под дачную калитку, Зойка толкнула сестрицу в бок:
— Денька, подъем. Я быстренько в дом смотаюсь, а ты оставайся в машине.
Не успела Денисия и глаза продрать, как простыл Зойкин дух — метеор, не девка.
Однако надолго она задержалась в доме, Денисия занервничала даже. Уже хотела сама отправиться за сестрой, но как раз в этот момент Зойка выбежала на крыльцо. Прыгнув за руль, она сорвала автомобиль с места и на зверской скорости помчалась вон, подальше от дачи. Лишь проехав с десяток километров, сбросила темп до приличного и, вздохнув с облегчением, воскликнула:
— Ну и дела!
— Что за дела? — рассердилась Денисия. — Раритет-то мой где?
— Ай, не до того, — отмахнулась Зойка. — Я там такое увидела!
Денисия злорадно усмехнулась:
— Неужели еще моложе пассию нашел наш банкир?
— Если бы, было бы полбеды. Хуже. То, что я про него узнала, просто завал.
— Неужели гомик? — изумленно присвистнула Денисия.
— Какой там. Хуже, гораздо хуже.
Сраженная Денисия, теряясь в догадках, отчаянно выдохнула:
— Групповуха?!
— Групповуха на фоне того, что я узнала, — детская шалость. Он мразь. Последний подонок. Даже не знаю, как жить с таким.
Зойка вдруг остановила «Феррари», уронила на руль голову и долго так молча сидела, не шелохнувшись. Чуткая Денисия тоже молчала, не решаясь тревожить сестринскую скорбь. Но в конце концов любопытство взяло верх над сочувствием к загадочному горю, и Денисия, поеживаясь, спросила:
— Зой, так что там произошло?
Зоя оторвала голову от руля — по щекам ее катились слезы. Денисия словно окаменела, припоминая, видела ли она когда-нибудь слезы в глазах сестры.
Сильная и порой жестокая Зойка не плакала никогда. Даже в детстве. Видимо, в этом был ее тайный протест против отцовской несправедливости.
Так и не исполнилась мечта отца — не родила ему мать сына. Слишком рано, субтильная, умерла. Вынужден был по мальчиковской программе воспитывать своих дочерей отец. Перво-наперво обозвал он их, как пацанов: Федору — Федькой, Степаниду — Степкой, Денисию вообще Денисом кликал. Одной Зойке оставил ее женский пол. Может, потому, что была она старшенькой, или из-за грации ее особой, изящества небрежного. Так мягко двинет бедром, так станет, так гордо взведет подбородок.., какой уж там пацан. Не просто будущая баба, королева.
А Зойка, не понимая, ревновала к сестрам отца, крамольничала, бунтовала, обнаруживая особый, ретивый нрав, и, уж конечно, никогда людям слез не казала. Ох и намучился с ней покойник-отец…
Можно представить, как испугалась теперь Денисия, заметив слезы в глазах сестры.
— Зойка! — в панике закричала она. — Говори сейчас же, что ты разузнала?
— Мой банкир сидит там в своем тайнике с… Ой, Денька, я не могу!
Зойка взвыла и снова поникла к рулю. Сколько Денисия ее ни пытала, так ничего а не добилась.
Зойка твердила:
— Нет, не могу, — и с ненавистью добавляла:
— Ох, мерзавец! Мер-за-вец!
В конце концов Денисии надоело.
— Хорошо, скажи хоть, что делать теперь собираешься? — отчаявшись, спросила она.
