Обыденность без любви страшная штука. Тем более, что я давно утратил юношескую гиперсексуальность. Теперь каждый раз задаешься вопросом: а буду ли я на высоте?
Женщины вообще не подозревают о мужских бедах, о нашей зависимости от здоровья, от настроя, эмоционального состояния. Им кажется, что мы всегда готовы. Чуть что не так, сразу приговор: не мужик. Или еще хуже: импотент. Женщины так поверхностны потому, что им все легко достается. У них одна забота: найти путевого мужика, остальное — его проблемы. Было бы проще, встречайся мы реже, но Светлана настойчива. Обижается. Наши встречи давно не приносят радости, так зачем же…
А что мне приносит радость?
…
Неужели только работа?
А результат?
Я пришел к выводу, что удар был бы меньшим, имей я личную жизнь, а не только науку. Слишком уныло и спокойно живу, без праздников и эмоциональных всплесков, без событий. Моя четырехкомнатная квартира, рассчитанная на большую семью, превратилась в монашескую келью. Она месяцами не видит людей. Я тенью брожу по огромным комнатам и дичаю. Телефон молчит. Я одинок и, похоже, уже полюбил свое одиночество. Видимо, это в моей натуре. Я сухарь, потому и ушел с головой в работу. Надо же чем-то себя, унылого, занять. Чем так жить, лучше действительно застрелиться…
Бог знает до чего я додумался бы, но раздался звонок. Это была мать.
— Роби! Ты еще там? Это безобразие!
Я подскочил как ужаленный:
— Иду, мама, точно иду.
Уже собирался покинуть квартиру, уже взялся за дверную ручку — и снова звонок. На этот раз Варвара Заславская — дочь Виктора и Марии, восемнадцатилетняя симпатичная особа…
Как я завидую им, этим Заславским! Будь у меня такая дочь… Да-да, я согласен на дочь, на прелестную милую крошку. Еще успею ее воспитать. До возраста Вари. С Варей мы очень дружны, изредка она ко мне заходит, доверяет свои девичьи секреты, просит у меня, дебила, советов. Учитывая какой в моей жизни бардак, очень рискует. Впрочем, я для нее не авторитет, а, скорее, подруга. Отношения наши весьма демократичны: мы всегда были на ты…
На этот раз Варвара рыдала:
— Роб, я не переживу! Это конец! Конец! Он меня бросил! Бросил! Я еду к тебе!
Ей нетерпелось поплакать на моем плече.
— Варя, очень жаль, но я ухожу.
— Куда?
— К матушке.
— А-аа, — разочарованно протянула Варвара.
У нее сразу отпали вопросы.
Едва нас разъединили, как снова раздался звонок. “Мать меня убьет,” — подумал я и поднял трубку. Это была Мария Заславская — жена Виктора. Я думал она начнет соболезновать мне по поводу провала или начнет жаловаться на горе Варвары, но Мария заговорила о другом.
— Роберт, — очень странным голосом сказала она, — нам срочно надо встретиться. Я еду к тебе.
— Что случилось? — взволновался я. — Что-то с Виктором?
— Нет.
— С Варей?
— Нет.
Я растерялся:
— А с кем?
— Со мной.
Я вздохнул с облегчением. Что может случиться с разумной, опытной, обстоятельной и правильной сорокалетней женщиной? Учитывая, что Мария никогда нигде не работала и всецело посвятила себя семье, члены которой мне только что досаждали, я успокоился вдвойне и сказал:
— А нельзя ли перенести твой визит на вечер? Я еду к маме.
— Да, конечно, — сразу согласилась Мария и, не прощаясь, повесила трубку.
Но телефон тут же зазвонил опять. “Ну теперь мать точно меня убьет!” — подумал я и ошибся, это была Светлана. Видимо Заславский ее уже известил о моем провале, по-дружески взял самое неприятное на себя. Светлана начала с напором:
— Роберт, я понимаю как тебе сейчас нелегко, но вынуждена сказать, — и она замолчала.
“Просто дурдом какой-то, — подивился я. — Неужели это мне каких-то полчаса назад так не хватало эмоций и событий?”
— Света, может скажешь потом?
— Почему?
— Я вообще-то спешу.
— Куда?
— К матери. Она меня ждет давно.
— Очень хорошо, — почему-то обрадовалась Светлана. — Значит надо сказать прямо сейчас, пока тебе тяжело. Потом будет еще хуже.
Я испугался. Что за странные речи? Что она там придумала? И как всегда невовремя. Не хватало мне дополнительных проблем. Ох уж эти женщины!
— Хорошо, Света, раз собралась, то говори, не тяни резину. У меня уже сердце не на месте. Кстати, сегодня мы не сможем с тобой увидеться, — пользуясь моментом, на всякий случай решил предупредить я.
— Да-да, конечно, — согласилась она и замолчала.
Мне стало стыдно, по обычаю начал подлизываться:
— Светик, не обижайся. Если бы я приехал вовремя и в Париже все прошло бы удачно… Ты уже знаешь о моем провале?
— Увы, да, мне Заславский сказал.
— Как видишь, я не на коне, хвастать нечем. Будь я героем, то конечно же сразу бросился бы к тебе, но сейчас, когда… С таким настроением… Разрушилось дело моей жизни… Я растерян… Но подарки тебе привез. Если хочешь, можешь забрать, пока я буду у матери. Только прошу, меня не дожидайся. Я устал, скверно настроен, зол, грязный к тому же. Кстати, в доме нет воды. Под окном разрыли траншею…
Вдруг я с удивлением заметил, что уже довольно долго говорю и никто меня не перебивает. Случай невиданный. Не могла же она так сильно обидеться. Или связь прервалась? О, как я был прав насчет нашей связи.
— Алло, Света, ты где?
— Я здесь, Роберт.
— А почему молчишь?
— Слушаю.
— Нет, ты сегодня удивительная. Она слушает. Слушает и ничего не хочет сказать. Что ты обо всем этом думаешь?
— О чем?
— О том, что я только что тебе говорил!
— Ты прав…
Я похолодел:
— Прав?
— Ну да.
— Прав да и только? И никаких комментарием не появилось у тебя?
— А какие здесь могут быть комментарии? Ты подавлен, устал, хочешь побыть один. Это нормально.
— Конечно, но ненормально это слышать от тебя. Ты не заболела?
В трубке раздались всхлипывания.
