— Роб, надеюсь, ты шутишь? — вибрирующим голосом спросил он.
— Вовсе нет, — твердо ответил я. — У меня нет выхода: Варя беременна.
Заславские испуганно переглянулись и хором закричали:
— От тебя?!
— Разумеется. Аборт делать поздно, поэтому счел своим долгом жениться, — выпалил я и подумал: “Будь что будет. Но если будет плохо, Мархалеву точно прибью”.
После моего сообщения Мария схватилась за сердце, закатила глаза и начала сползать с дивана. Заславский бросился к ней и закричал: “Воды!”. Я помчался в кухню. Когда вернулся с водой, Мария пришла в себя. Она снова рыдала, теперь уже на плече мужа.
— Роб, — сказал Заславский. — Нам нужно поговорить. По-мужски. С глазу на глаз.
— Хорошо, — ответил я.
Мы пошли в кабинет, рыдающая Мария осталась в гостиной. Заславский, скрывшись от глаз жены, повел себя как обычно. Дружески хлопнув меня по плечу, он усмехнулся и миролюбиво спросил, словно речь шла не о его дочери:
— Роб, зачем тебе это нужно? Она же девчонка, соплячка. В голове один ветер. С ней столько проблем. Роб, ты мне не чужой, как брату тебе говорю: такой жены и врагу не пожелаю.
Я стоял на своем:
— Ребенку нужен отец.
— Отец — не проблема, — успокоил меня Заславский. — Думаешь я, с моими связями, не найду внуку отца? Конечно найду. В два счета на Варьке женю, еще очередь женихов соберется. Роб, речь не о ней, речь о тебе. Смотри на вещи проще.
Я удивился:
— Виктор, если ты просто смотришь на жизнь, чем я-то тебя не устраиваю? Не алкоголик, не наркоман, еще молод, полон сил, имею большие перспективы в науке, квартира есть, жену обеспечу. Мы завидная пара. Я надежный, семью не брошу, налево не пойду. Соглашайся.
Заславский махнул рукой:
— Роб, все равно эта свиристелка через год тебя кинет и найдет молодого. Вот увидишь.
— Тем более. Тогда о чем вы переживаете? Жизнь длинная, может Варя выйдет замуж еще двадцать раз. Разводы нынче в моде. Чем плохо, что я, мудрый и опытный, буду ее первым мужем? Дам девчонке путевку в жизнь.
Если смотреть на вещи просто — вопрос законный. Заславский не сразу нашел что возразить. Но нашел.
— Роб, я-то как раз не против, ты знаешь меня, — криво усмехаясь, сказал он, — но есть же еще Мария. Она ваш брак не переживет. Она не сможет тебя простить. Ты же был нашим другом.
— Уже “был”? — удивился я.
— И был и остаешься, — рассердился Заславский. — Роб, не придирайся к словам. Маша, наконец, ревнует. Ты же смолоду волочился за ней. Ваш брак с Варей она воспринимает, как измену. Твою измену.
— Можешь успокоить ее. Скажи, что я выбрал Варю только потому, что она на нее похожа.
— Роб, перестань. Варя — копия я. К тому же, для дочери Маша не о таком мечтала муже.
Я усмехнулся, а Заславский зло сплюнул и заключил:
— Все, маразм цветет: “к тому же — муже”, уже рифмой говорю. Видишь, Роб, до чего ты меня довел?
— Ты сам себя довел, — не согласился я. — Как ты воспитывал дочь? Дрессировал, как тигра в цирке. Вот и получай третий закон Ньютона: всякое действие вызывает равное противодействие.
Заславский вздохнул:
— Но Варя опровергает этот закон. Мое действие просто “тьфу” в сравнении с ее противодействием.
— Так у всех родителей, — успокоил я.
— Роб, но мне от этого не легче! — завопил Заславский. — Короче, Варя тебе не жена. Выбрось это из головы, не делай глупостей. Договорились?
— Нет. Ты знаешь меня: если мой локомотив летит — бесполезно передвигать стрелки, — отрезал я, удивляясь образности своего мышления. Видимо, сказалось общение с Мархалевой. Он изумился:
— Вот как?
— Да, только так.
Заславский задумчиво на меня посмотрел и произнес уже очень спокойно:
— Роб, запомни, никто не даст тебе жениться на Варе. Только через мой труп.
В его спокойствии было слишком много угрозы. Я повторил про свой локомотив и добавил:
— Впрочем, Виктор, сам выбирай: или Деля, или Варя. В любом случае мне пора жениться.
Заславский вздрогнул и побледнел.
— Ну, Роб, ты даешь, — рявкнул он и вылетел из кабинета.
Мельком заглянув в гостиную, он крикнул жене на ходу:
— Маша, нам пора, — и решительно проследовал в прихожую. Мария испуганно взглянула на меня. Не выдержав ее взгляда, я отвел глаза.
— Ах, Роберт, — вздохнула она и поспешила за мужем.
Проводив Заславских, я заглянул в спальню: Мархалева и Кристя сидели на балконе и о чем-то оживленно беседовали. Щеки у обеих раскраснелись, веселым блеском горели глаза…
“Им хорошо, — пригорюнился я, — но почему у меня одни неприятности? С какой ненавистью смотрела на меня Мария. А что она обо мне теперь думает?”
— Роби, — увидев меня, воскликнула Кристина. — Посмотри какое чудо, бури как не бывало.
Действительно, стояла прекрасная погода: небо очистилось, выглянуло солнце, зато собрались тучи в моей душе.
— Вы добились своего, — сказал я Мархалевой. — Теперь я круглый дурак. Вы, кстати, тоже.
— Неужели он сразу согласился? — разволновалась она.
Я развел руками:
— В том-то и дело, что нет. Даже тогда, когда я сказал ему про Делю.
— Еще не вечер, — пролетая мимо меня, сообщила Мархалева. — Согласится, обязательно согласится.
— Куда вы? — закричал я.
Ответила она почему-то Кристине:
— Дорогуша, страшно спешу по делам, но наш разговор мы продолжим, поэтому не прощаюсь.
“Ну и наглость!” — поразился я и напомнил:
— Вы мне что-то хотели рассказать.
— Обязательно, — оптимистично воскликнула Мархалева. — Расскажу обязательно. Без этого я не могу. Встретимся позже.
И она убежала. Я был потрясен и действительно чувствовал себя круглым дураком.
— Похоже, меня обвели вокруг пальца, — сообщил я Кристине и, ничего не объясняя, отправился в кабинет.
В тот день Мархалева не пришла. Не явилась она и через день, и через два… Как ни странно, не тревожили меня и Заславские. Даже Варя куда-то пропала. Сначала я нервничал, метался, плохо ел, почти не спал, хотел то Заславскому звонить, то Аделине, то Тамаре… Но, слава богу, никому не позвонил. Дня через три успокоился и засел за работу. И наступила благодать: все вошло в свое русло. Хаос сменился порядком; я потерял счет дням. Работа лечит меня. Все забылось настолько, что можно было бы сказать: я жизнью доволен. Если бы не мать со своей богатой невестой да не звонки дебила, который по-прежнему сообщал, что я попал, меня можно было бы причислить к счастливым. Все шло своим чередом: я работал, Кристина ежедневно получала корзины. Так продолжалось до тех пор, пока не позвонила Тамара. Она снова потеряла свою подругу.
Я сказал, что страшно зол на Мархалеву, что она меня выставила дураком и ничего не объяснила.
— Еще не вечер, — заверила Тамара.
