— Значит, она еще и лицемерка! — вдохновляясь, закричала я. — Теперь-то ты понимаешь, что ее оставлять нельзя? В нашем доме всегда будет раздор. Она не успокоится, изо дня в день будет подогревать нас инсинуациями, инспираторша эта! Подожди, она еще сплетни начнет из дома таскать и подружится со Старой Девой, — пригрозила я.
Евгений задумался.
— Да, — сказал он, — это баба Рая может, но придется терпеть.
Меня потрясло его высказывание. Как это «терпеть»? Я неоднократно слышала это слово, но так до конца и не уяснила себе его смысл.
— Слушай, Астров, — срываясь на самые высокие ноты, сообщила я, — если бы я умела терпеть, не была бы столько раз замужем. На что ты меня толкаешь? И ради кого? Ради бабы Раи?
Он покачал головой и спокойно сказал:
— Нет, ради Саньки. Не кипятись, подумай сама. Ты — сирота. Я — сирота.
Рискну сказать: отсутствие тещи и свекрови нас не пугает, но зато у Саньки нет законных бабушек и дедушек. Без дедушек еще можно обойтись, а вот без бабушек плохо.
Хоть одна бабушка должна быть. У тебя же была?
— О! Моя бабушка! Такую не купишь ни за какие деньги. Только мечтать могу, чтобы у моего Саньки была такая! Но ее нет.
— Пусть будет, какая есть. Лично меня воспитывала примерно такая бабушка. Тебя же устраивает твое воспитание?
— Не всегда, — для порядка возразила я. Евгений озадаченно хмыкнул и тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Но временами все же устраивает.
— Временами — да.
— А я, между прочим, зачастую тоже искал своей бабушке веник, но от этого у меня не развилась любовь к уборке полов. Рискну сказать: отвращение тоже не развилось. На определенном отрезке своего жизненного пути я проводил с бабушкой очень много времени и не считаю, что это худшие моменты моей жизни.
Мне жаль, но вы, леди, не правы.
Меня впечатлила его история.
— Ты искал веник? — пребывая в задумчивости, спросила я.
— Искал, — подтвердил Евгений.
«Что ж, — подумала я, — может, и в самом деле не стоит лишать ребенка бабы Раи. Во всяком случае я могу отметить, что он к ней тянется».
— Но она кормит его клейстером, — не сразу сдавалась я.
— У своей бабушки я ел и похуже.
— Похуже? Что же?
— Не рискну сказать.
— Бог мой! Евгений! Ты меня пугаешь. Но дело не только в клейстере. Ты слышал, что она сказала? «Засралися». А «здеся»? Как тебе это «ндравится»?
— Моя бабка знала слова и похуже. Я решила выдвинуть последний аргумент, с моей точки зрения, самый весомый.
— А сплетни? — воскликнула я. — Она будет носить их по всему дому.
Евгений с сожалением посмотрел на меня и покачал головой.
— Леди, как вы несообразительны. Моя покойная мама легко справлялась с этим недостатком бабули.
— Но как? — изумилась я.
— Подумай, куда направить ее энергию.
— Куда же я ее направлю…
Высказаться окончательно по этому вопросу мне не дал телефонный звонок.
Вышеупомянутая баба Рая схватила трубку и с ходу повела разговор, активно сообщая подробности нашей жизни.
— Они уже тута чуть ли не дерутся, — кому-то фальшиво сокрушалась она.
— Мне аж от ребенка стыдно, уж не знаю, куда и мальца девать.
— С кем она разговаривает? — нервно поинтересовалась я у Евгения.
Он добродушно улыбнулся и пожал плечами. Мне бы его спокойствие.
Я ворвалась в прихожую и закричала:
— Баба Рая! Кто вам разрешил разговаривать с моими друзьями?
Она и ухом не повела.
— Вон, уже и она прибегла, — сообщила она в трубку. — Ореть як резаная.
Уже даю ей, даю. На, — протянула она мне трубку и добавила:
— Тамарка твоя несчастная, этот мужик в юбке.
— Ты слышала? — возмущенно спросила я у Тамары. — Теперь ты меня понимаешь?
— Мама, что там у тебя происходит? Вы что, и вправду деретесь?
Мне стало смешно. Честное слово. Что за наивность?
— Ты видела моего Евгения?
— Конечно, что за вопрос?
— Бицепсы его видела?
— Само собой, — подтвердила Тамара.
— И вес его помнишь?
— Думаю, килограммов девяносто. К чему все эти вопросы?
— А к тому, что вдруг ты забыла, раз такие глупости говоришь. Какой смысл мне драться с Евгением, когда у него девяносто, а у меня шестьдесят? В крайнем случае я могу его бить. Если он будет не против.
— Так ты что, била его?
— К сожалению, не догадалась. Эта баба Рая наговорит еще и не то.
В этот момент я заметила, что та не ушла далеко. Она остановилась за моей спиной и, не скрывая интереса, слушала.
— Баба Рая! — истошно завопила я. — Оставь меня одну! Иди к Саньке.
— Что там еще? — заинтересовалась Тамара.
— Представляешь, она разговаривать мне не дает. Стоит и слушает, — пожаловалась я, выразительно сигнализируя старухе рукой и показывая глазами на дверь кухни.
Бабка вздохнула, опустила руки на фартук и нехотя тронулась в указанном направлении.
— Чувствуется, это не Жанна, — констатировала Тамара.
— Тысячу раз я еще вспомню Жанну, согласилась я. — Но хватит об этом.
Очень хорошо, что ты мне позвонила. Я как раз собиралась звонить тебе сама. Мне нужна информация об одном мужчине. Записывай: Глыба Юрий. Живет на моей улице.
Соседний дом. Впрочем, адрес я узнаю сама. Ты лишь…
Тамара отреагировала неадекватно.
— Нет, Мама, нет! — панически завопила она и бросила трубку, пользуясь тем, что дозвониться ей практически невозможно.
Я растерянно уставилась в висящее на стене зеркало. Оттуда смотрело невозмутимое лицо Евгения, стоящего за моей спиной.
— Да, — сообщил он моей спине. — Это я запретил Тамаре снабжать тебя информацией. Рискну сказать: когда-нибудь из-за этого мы расстанемся. Но не потому, что ты бросишь меня или я тебя, а потому, что твои мозги не только сотрясутся, но и выскочат за пределы черепа. Если не угомонишься.
— Ты змей, — сказала я и отправилась к бабе Рае.
Она сидела на кухне. На руках у нее был Санька. Она, охая и страдая от радикулита, натягивала ему на ногу ботинок. Не понимаю, почему это надо делать в кухне, если есть прихожая?
— Баба Рая, — уже без прежнего запала сказала я, — ребенок с трех лет прекрасно справляется с этим
