занятием сам.
— С каким занятием? — опешила она. Я глазами показала на ботинки. Ее это не смутило.
— Насправляется еще за свою жизнь, — ответила она, натянула второй ботинок и с непоколебимой решимостью принялась завязывать шнурки.
Санька победоносно посмотрел на меня, тепло на бабу Раю и спросил:
— А что такое оргазм?
Мне сделалось дурно, а старуха спокойно объяснила:
— Это то, внучек, что я испытываю сейчас: когда тело ломит, в позвоночнике как кто палкой хватил, по коже мурашки, в голове шум, а в душе полнейшее удовлетворение.
«Боже мой! — подумала я. — И ведь это еще не все. Сейчас пойдет на улицу и сдружится со Старой Девой. Тогда и мне наступит полный оргазм. А Евгений еще советует управлять ее энергией. Разве можно этим управлять? Чем занять такую силу? Это поколение выросло на чистых продуктах и не знало ни о какой экологии».
И тут меня осенило. И направлять никуда не надо. Только вопросы задавай.
— Баба Рая, вы уже со всеми познакомились в нашем доме? — вкрадчиво спросила я.
Она посмотрела на меня с опаской и сказала:
— Тех, что уехали за границу, с пятого этажа, из пятнадцатой квартиры, не видала еще.
— Они вернутся через два года, — успокоила я ее.
— Столько я не проживу, — опечалилась она.
— Вы проживете, это я — вряд ли.
— А тебе что сделается? — окинула меня равнодушным взглядом баба Рая.
Я не стала вводить ее в курс этих своих проблем, а перешла к другим.
— А в соседнем доме вы еще не всех знаете? — с легким подвохом спросила я.
— В соседнем доме еще не всех, — озабоченно ответила она, спуская Саньку с колен. — Пойдем, милай, погуляем, воздухом подышим.
«Посмотрим, — подумала я, — насколько можно на нее рассчитывать».
Этим же вечером она подробно рассказала мне, в какой квартире живет Юрий Глыба, сколько там комнат и с кем изменяет ему жена.
Я твердо решила, что она мне нужна.
Глава 27
С того момента, как мне удалось укротить пытливый нрав бабы Раи, направив ее энергию в нужное русло, душа моя несколько успокоилась. Появилась надежда.
Баба Рая работала не жалея сил. В короткое время она установила контакты со всеми местными сплетницами, и, казалось, нет тайны, которая ей не по зубам. С утра до вечера теперь у нас звонил телефон, к которому она бежала сломя голову, в рекордные сроки поспевая из самой дальней точки квартиры.
Энтузиаст чужой жизни — она не подозревала сама, какому делу служит. Следует отметить, служила она исправно. Мне оставалось лишь задавать ей нужные вопросы.
Состояние неосведомленности для нее было столь мучительно, что могло лишить ее аппетита и сна. Духовная жизнь бабы Раи, собственно, и есть борьба с этим мучительным состоянием.
С получением информации моя надежда найти насильника возрастала. На убыль она пошла по той же причине. Чем больше узнавала я от разведчицы, тем ясней становилось, что время безнадежно упущено. Версия с Глыбой рассыпалась, как только выяснилось, что в то время, когда Жанна подверглась нападению, он загорал на средиземноморском песке. К тому же мной овладели предчувствия. Сразу два. Первое: что я злодея никогда не найду. Второе: что он окопался среди близких мне людей.
Это было особенно мучительно, потому что падала тень и на Евгения. Без конца я прокручивала в голове их массовый поход в наши кусты и пришла к выводу, что, учитывая поправку на память Татьяны, оказаться там одновременно с Жанной мог каждый. Следовательно, и мой Астров.
Такие мысли подогревали мою подозрительность. Мне казалось странным в нем положительно все. Особенно то, что он свирепел при упоминании о том роковом дне.
— Рискну посоветовать, — гремел он. — Займись чем-нибудь путным.
Вспомни хотя бы, что ты писатель, и напиши, наконец, что-нибудь.
Это было обидно само по себе и еще обидней в связи с тем, что я ждала от него помощи. Когда мне удалось-таки донести до него свою мысль, тут он и вовсе взорвался.
— Что ты несешь?! — завопил он. — Я должен помогать тебе?! Но ведь ты подозреваешь именно меня! Уж извините, леди, но давать показания против себя не всегда заставляют даже доблестные работники милиции.
Я иссякла. Печаль проникла в мою душу и свила там свое колючее гнездо.
К тому же тихие воды нашей жизни стали мутны от крови, которую неустанно пускала нам баба Рая. Да, да. Несмотря на предпринятые мною меры, у нее все еще находилось время и на это. В доме теперь часто бухал молот войны. Один лишь Санька был счастлив в нашей семье, я же с тоской поглядывала на бельевую веревку.
В таком страшном состоянии и застала меня Жанна.
Несмотря на дорогое платье и еще более дорогую косметику, вид у нее был такой, словно она опять посетила кусты со всеми вытекающими последствиями.
Глаза горели лихорадочным огнем, губы дрожали, щеку дергал нервный тик, и слезы готовы были показаться в любой момент.
Я мгновенно забыла про бельевую веревку и закричала:
— Что?! Что случилось?!
— Я беременна, — выдохнула она.
— Боже, какое счастье! — обрадовалась я, а она взорвалась рыданиями.
— Неужели Михаил не хочет ребенка? — изумилась я.
— Хочет, очень хочет, — ответила Жанна и буквально утонула в слезах.
— Тогда в чем дело? Почему ты ревешь?
— Я. — . Я…
Казалось, она задохнется от горя. Я почуяла неладное. Боже, зачем я брякнула тогда эту глупость про ребенка? Если только выяснится, что я накаркала — вырву к черту свой поганый язык!
— У меня большой срок, — выдавила-таки из себя она. — На месяц больше, чем я замужем.
Так и есть! Накаркала! Надо бы вырвать мой поганый язык!
— Думаешь, ребенок от насильника? — на всякий случай уточнила я.
Жанна вытерла слезы, высморкалась в платок, покачала головой и сказала:
— Не думаю. Точно знаю. Ребенок его. Этого подонка. Этого негодяя.
Она сжала свои крохотные кулачки, но уже не плакала. Лицо ее исказила ненависть.
«Не натворила бы она глупостей», — испугалась я и поспешила ее успокоить:
— Зря ты делаешь из этого трагедию. Срок позволяет прервать беременность. Полагаю, недели три у тебя в запасе есть. Я придумаю, как это устроить.
— Миша знает, что я беременна.
— Как это случилось?
— Меня вырвало, потом закружилась голова, потом тошнота и все другие симптомы. Да что я тебе рассказываю, ты все знаешь лучше меня. Это печально.
Очень грустно.
— Если и знаю, то лишь по рассказам, — придя в уныние, сказала я. — В моем возрасте стыдно признаться, но беременной я не была. Полнейшее отсутствие опыта. Но как же ты скрыть не смогла? Надо же было скрыть и тихонечко бежать к врачу. Кстати, свекровь твоя в курсе?
— Елизавета Павловна первая заметила и на-; правила меня к врачу. И Миша тоже.
Вот здесь мне по-настоящему сделалось дурно.
— Ты ходила с ними к врачу? — закричала я. Жанна вздохнула.
— Еще нет. Завтра должна пойти. Свекровь записала меня к своему гинекологу, но я будто почувствовала, да и сон мне был. В общем, сегодня я зашла к нашему районному. Иду от него. Минут
