— Злодея.
Уф! Я испытала легкое головокружение.
— А кто он?
— Злодей, он и есть злодей, — выражая нетерпение, ответила вещунья и спросила:
— Ты, красавица, только за этим пришла, или еще чего знать хочешь?
Естественно, я хотела еще очень много знать. У каждой женщины в процессе жизни возникает столько вопросов, что только успевай их задавать, но она меня разочаровала.
— Если главное узнала, для другого в другой раз приходи. Когда то, что я напророчила, сбудется. И двери закрой.
— Какие двери? — опешила я.
— И свои, и мою, с другой стороны. И бывай, красавица.
Она, уже не доверяя моей сообразительности, встала, взяла меня за руку и повела к выходу. В прихожей я вдруг вспомнила о Стоящем за моей спиной.
— Послушайте! — воскликнула я, упираясь и хватаясь за дверной косяк. — Я же вас спросить забыла: кто стоит у меня за спиной?
— Ангел, красавица, стоит, ангел-хранитель, — ответила пророчица, выталкивая меня из квартиры и захлопывая дверь.
«Ангел-хранитель? — удивилась я. — Что же он так сильно дышит в мой затылок?»
Я поняла, что еще не готова уйти. Как же так? Взять и просто уйти, когда толком-то еще ни про кого и не узнала. Была у пророчицы, а вернулась ни с чем. Я должна теперь все знать и про всех. А мой Женя? А Жанна? А кем будет Санька, когда вырастет? И я. Я же ничего не знаю про себя: когда умру? Когда выйду замуж? И выйду ли когда-нибудь вообще?
Я снова храбро позвонила в дверь. Гадалка открыла, всем своим видом давая понять, что не собирается меня впускать.
— А мой Женя? — завопила я. — Вы про него ничего не сказали!
.
— Сказала я, да ты не слышишь.
— А Жанна?
— Замуж выйдет. Я остолбенела.
— Так она уже .вышла, — воскликнула я и сделала попытку войти в квартиру.
— Выйдет еще, — пообещала вещунья, выпихивая меня самым грубым образом.
— А Санька! Санька! Мой сын! Кем он будет, когда вырастет? — с отчаянием завопила я.
— Двери закроешь — узнаешь! — гаркнула она и захлопнула свою дверь.
С впечатлением, что мною совершена очередная глупость, я отправилась домой.
Глава 29
Поход к пророчице меня не удовлетворил. Несмотря на свои предыдущие подозрения, признать, что мой Евгений и есть тот злодей в моем доме, я готова никак не была. От этой мысли все во мне восставало. Мне без труда удалось убедить себя в том, что вещунья просто чокнутая и мелет все подряд. Однако уже через три дня я сильно задумалась над ее словами.
В тот день пьяная Маруся приехала ко мне в гости со своим Иваном.
Приехали они договариваться об очередной вечеринке. Я протестовала как могла.
Настроение действительно не располагало ни к каким празднествам. Еще больше не располагали к этому отношения с Евгением, не говоря уже о присутствии бабы Раи.
— А я уже ящики привезла, — расстроилась Маруся и скомандовала:
— Ваня, выгружай.
Ваня нехотя встал из-за стола и отправился на улицу доставать из багажника ящики. Следует сообщить, что после продолжительных поисков через несколько месяцев на одной из автостоянок Москвы он счастливейшим образом обнаружил свою машину. Так вот, он отправился за ящиками, Евгений, из солидарности — с ним. Мы с Марусей остались на кухне.
— Ты почему в шубе? — чтобы поддержать разговор, спросила я. — Дождь же на дворе.
— Ваня купил мне новую шубу, и потому я прямо вся в ней, — поделилась она радостью.
— А почему каракуль? Ты же терпеть не можешь каракуль.
— Да, — согласилась пьяненькая Маруся, рискованно качнувшись на стуле, — не люблю негров и каракуль. Но шубу буду носить, потому что мой Ваня купил.
Во время этого разговора Санька крутился рядом, хватая со стола еду.
— Ты что же, Машка, в шубе так и будешь за столом сидеть? — встряла в разговор баба Рая, в честь гостей накрывавшая на стол.
— Я в ней теперь и спать буду, — призналась Маруся и вновь заговорила о гулянке:
— Ну, старушка, давай устроим вечеринку у тебя.
— Нет, — рассердилась я, — сказала же, не хочу. Тебе приспичило, у себя и устраивай.
Хлопнула входная дверь. Из прихожей донеслись голоса вошедших мужчин.
— Куда его? — спросил Иван Федорович.
— На балкон давай, — сдавленным от усилия голосом ответил Евгений.
Мне стало интересно, что они тащат. Я выскочила в прихожую, но ничего, кроме ящика, не увидела. Пришлось вернуться к Марусе.
— Что в ящике? — спросила я.
— Угадай с трех раз, — рассмеялась она. И тут я заметила, что нет моего Саньки. В кухню уже ввалились раскрасневшиеся мужчины, а сына и след простыл.
— Где ребенок? — спросила я и, вспомнив про балкон, побежала в комнату.
Дверь балкона была приоткрыта, и Санька, конечно же, был там. На бельевой палке сидела огромная черная ворона, а он, опасно перевесившись через перила, пытался дотянуться и схватить ее. Ворона, осознавая свою недосягаемость, по этому случаю не волновалась, злорадно косила глазом и слегка передвигала лапами, перемещаясь на край палки. Санька упрямо тянулся за ней.
Я обмерла. Неизвестно, чем кончилось бы дело, не помешай я этой охоте.
Точнее, наоборот, очень даже хорошо известно, что Санька уже через минуту оказался бы за пределами балкона. Падение с девятого этажа вряд ли пошло бы ему на пользу. Я была близка к обмороку.
Схватив возмущенного ребенка, я помчалась на кухню и закричала:
— Какой дурак оставил открытым балкон?
— Я, — удивленно ответил Евгений, явно не понимая, 'почему за это его называют дураком. — Ты же знаешь, какой плохой там шпингалет, а мы все равно сейчас пойдем за вторым ящиком.
— В таком случае, я хочу, чтобы ты знал: только что Санька чуть не упал вниз, — сказала я и отправилась плакать в Красную комнату.
Я сидела на кровати и глотала слезы, а сын гладил мои длинные волосы и приговаривал:
— Мама, какая ты у меня красивая. Приятно, что мой ребенок уже с детства знает, как успокоить женщину. В конце концов я рассмеялась, и мы помирились. Причем пророчица оказалась права на все сто. И дверь балконная, и открыл ее тот, о ком много думаю, и мой Санька едва за это не поплатился. И вообще, если бы не вещунья, кончиться все могло бы очень плачевно.
Это заключение погрузило меня в полнейшую тоску. Значит, все предсказания пророчицы — правда. Выходит, в своем доме я найду злодея. А кто в моем доме? Не баба же Рая насиловала Жанну. И, уж конечно же, не Санька.
Значит, остается Евгений.
С этого дня не было мне покоя. На Астрова я смотрела так, что он сам, похоже, начал считать себя преступником. Я шарахалась от него как от чумного, не учила больше его жизни и вообще перестала его пилить. Это окончательно добило беднягу. Этого вынести он уже не смог и пошел на откровенный разговор.
— Ты что, действительно меня подозреваешь?
— А почему бы и нет, — ответила я. — Сам же говоришь, что ничего не помнишь.
— Да-а, тяжелый случай. Мы помолчали.
