– Она не связала их как-то с Делягиным?
– Она не такая дура, чтобы ждать подарков от скотины Делягина, – презрительно фыркнула Елизавета. – Этот кобель не склонен был к щедрости.
– А нищая бабулька, выходит, склонна была.
– Да уж, тайна, покрытая мраком.
Далила задумалась:
– А Яна не врет?
Бойцова потрясла головой:
– Вряд ли. Янка в панике. Эти акции к ней как пришли, так могут сейчас и уйти. Родственники грозятся в суде доказать, что у бабульки крыша поехала. И шанс у них есть, иначе чем объяснить, что она отдала свои акции постороннему человеку?
– Погоди, но откуда родственники взялись? Бабулька вроде была одинокой, – осенило Данилу.
Елизавета горестно усмехнулась:
– Ха, была одинокой! Бабулька так тоже считала, когда лежала на смертном одре и завещание составляла, а теперь выясняется, что у нее многочисленная родня. И все клянутся, что бабульку до смерти обожали. И есть шанс, что судья им поверит. Они хоть и седьмая вода на киселе, но все же ближе к бабульке, чем Яна. Во всяком случае, они были знакомы с бабулькой в отличие от Самохиной. Короче, Яна в ужаснейшем мандраже. У нее руки и губы трясутся. Нашу соратницу я не брошу в беде. Уже обещала ей своего адвоката.
Далила огорченно призналась подруге:
– Лиз, ты версию мне поломала.
– Как?
– Я новую версию строила на том предположении, что через бабульку акции Яне Орлов передал, а теперь что выходит?
– А где он их взял? – удивилась Бойцова.
– Что за вопрос? – рассердилась Далила. – Где взял! У жены.
– А-а! Точно! Отыскал в больнице дышащую на ладан бабульку и передал ей акции Шуры Делягиной, – предположила Елизавета.
– Именно, – подтвердила Далила, – так я и думала, а бабулька по завещанию передала акции Яне.
– Но зачем это Орлову?
– Чтобы Яна помалкивала.
– Думаешь, Орлов Делягина пристрелил?
– Не сам, разумеется. Он его заказал.
Бойцова озадаченно осведомилась:
– А чем тебе старая версия не понравилась? Ты же Шуру подозревала.
Далила пожала плечами:
– Не знаю, слишком просто все получается. Примитивно для Шуры. Если Шура умна, тогда не может не понимать, что она первая подозреваемая. И потом, зачем ей стрелять? Делягин мог утонуть, инфаркт получить, подхватить сибирскую язву, в конце концов, отравиться.
– Ты права, – одобрила Елизавета. – Ей проще Делягина по-тихому притравить, чем под статью подставляться. А вот у Орлова был повод устроить расстрел Делягина именно в Новый год. В другое время фиг к нему подберешься, а тут под шумок…
– Но теперь ничего не выходит, – огорчилась Далила. – В своих расчетах я учитывала и Яну Самохину. Я думала, что акции хитрым способом ей Орлов передал за молчание, а какое ж молчание, если Яна не в курсе, кто ее одарил.
– Да, нелогично, – согласилась Бойцова. – Если хочешь знать мое мнение, красивый мужчина вообще не способен пойти на убийство. Все красавчики слабаки.
– Не правда, не все. Граблин и чех в один голос твердят, что Орлов благородный. А благородство – это признак силы души. Слабак не способен сопротивляться желаниям, он идет у желаний на поводу. Тем более он не способен отказаться от них ради чужих интересов. Граблин и чех утверждают, что Орлов очень даже способен.
– Тогда с чего ты взяла, что Орлов убийца?
– Он записал мой телефонный номер на каком-то клочке, – с серьезнейшим видом сообщила Далила.
Мужененавистница Елизавета под натиском аргументов подруги начала проникаться симпатией к Ивану Орлову и потому возмутилась ничтожностью заявления:
– Ты готова обвинить в убийстве хорошего человека из-за клочка?! Что за вздор! Нашла преступление! Номер записал на клочке!
Далила сдержанно пояснила:
– Из этого делаю вывод, что Орлов, несмотря на внешнюю организованность, подвержен порывам и легко теряется в обстановке, требующей немедленных решений. Я уверена, в стрессовой ситуации у него голова идет кругом. Он обязательно примет не правильное решение.
