— Спасибо, мы вас не просили.
— А зря.
— Ну ладно, так и быть, говорите, — сжалились надо мной.
— Нас похитил Якудза, — ответила я, чем вызвала вопль сомнения.
Теперь в милиции просто не знали как со мной поступить — думаю, у них возникал порыв поспешить на помощь Якудзе.
Лишь сейчас я поняла какую допустила оплошность. Обстоятельства сложились так плохо, что поминать свекровь, с ее детективом, становилось очень опасно. По всему выходило: свекровь и детектив свидетели, а что бывает свидетелям я знала по сериалам. Им бывает “секир башка”!
Да, свекровь моя баба стервозная, но Роберт мне все-таки муж, а она его мать!
Мать его!
Поэтому я сочла нелишним успокоить “ментов”:
— Свидетелей похищения нет и быть не могло. Якудза похитил нас очень тайно. И тайну эту я только вам доверить могу, поэтому поспешите, пока мы еще кое-как живы.
Хотела ограничиться этим, но не удержалась от любопытства, спросив:
— Как вы собираетесь нас спасать?
После длительной паузы мне сообщили:
— Надо крепко подумать.
Я мигом взбесилась.
— Подумать?! Не за свое дело беретесь! — рявкнула я. — Лучше шерстите все “малины” и все дома, где обитает Якудза! В одном из них мы и сидим! Уверена, теперь у вас дел немало!
— Разберемся, — ответили мне. — Лучше скажите, чем занимаетесь.
— Глупый вопрос! Чем я могу заниматься в чужой полутемной комнате? Я здесь сижу!
— Что у вас за профессия?
Я ничего не слышала, я продолжала:
— Ха, сижу, прохлаждаюсь без дела, и это в то время, когда меня ждут у трапа фанаты!
— Фанаты? Какие фанаты? — насторожилась милиция. — Вы террористка?
— Что вы себе позволяете! — рявкнула я, собираясь гневно отвергнуть поклеп, но, как это часто бывает с талантами, над глупостью призадумалась, и нешуточно зашевелила мозгами — слава богу, есть чем шевелить.
“А разве не терроризм современная проза? — задалась я вопросом. — А фантастика? А детективы? О журналах-газетах не говорю: там зачастую пишут такое, что даже у ангела вырастет хвост и полезут рога. А включив телевизор, этот ангел скопытится, так ужасны сценарии фильмов: режут, взрывают, насилуют, бьют. Милиция, кстати, бездействует. Особенно в детективах. Там преступник что хочет творит, создавая иллюзию неуловимости. Грабь, убивай — кроме какой-нибудь сумасшедшей бабенки все равно никто не поймает. Любой же дурак знает, что в жизни бабенок таких у нас нет. Ну разве что я. Но я-то одна, а преступников много. А у нас подрастают молодые мозги — плеяды мозгов на таких детективах! Что ждет наше общество?”
Вот такая короткая мысль, и ту перебили.
— В чем дело? — рассердилась “милиция”. — Почему вы молчите?
— Думаю, — ответила я, сомневаясь, что там понимают, что это такое.
Так и вышло, меня мгновенно спросили:
— Думаете?
Я пояснила:
— Раскидываю умом!
— Над чем?
— Над пагубным влиянием прессы на беззащитные молодые мозги.
— Вы сумасшедшая?
— Да, я современный писатель! Разве психически нормальный человек согласится наживать геморрой, портить зрение и гробить свой позвоночник за те гонорары, которые предлагают наши издательства? Разумеется, я сумасшедшая, потому что я соглашаюсь. Впрочем, и я не осталась в долгу: как платят, так и пишу.
“Трубка” прозрела:
— Так вы писатель?
— Само собой, и уж поверьте, это похуже, чем терроризм.
И еще будут мне говорить, что у нас тупая милиция! Вздор! Узнав, что я писатель, “мент” подобрел.
— Хороший писатель? — раздался вопрос.
Поскольку искренность не изменила мне, пришлось повиниться:
— Очень плохой.
— Не признают? — опечалилась “трубка”.
— Напротив, даже собаки читают меня.
Предельное изумление:
— Тогда почему вы плохой писатель?
— Статистика утверждает, что перевес на стороне дураков. Тут уж судите сами.
“Трубка” скорбно посетовала:
— И почему-то все дураки собрались в моем отделении.
— Среди нас, писателей, дураков не меньше, — призналась я, стопроцентно не имея ввиду себя.
— Да знаю, — ответила “трубка”, проникаясь ко мне симпатией.
Я тоже смекнула, что у нас зародилась беседа интеллигентов — тонкие души друг друга нашли и эстетически смотрят на жизнь единым мысленным взором.
“Теперь мне “трубка” пропасть не даст, — подумала я, — теперь мы друзья до гроба”.
Так и вышло. “Трубка” сказала:
— Вот что, девушка…
Я уточнила, слегка приврав:
— Мне сорок лет.
— А выглядите моложе.
— Это вы меня еще не видели! — восхищенно воскликнула я и подумала: “В знойной моей красе!”
— Надеюсь, увижу, — оптимистично заверила “трубка” и пессимистично продолжила: — Дело дрянь, если вас похитил Якудза. Против него здесь никто не пойдет, разве что не поступит приказ свыше.
Я поразилась:
— Неужели в вашей губернии налажена связь с самим Богом?
— Юмор люблю, — хохотнула “трубка”, — но мне не до смеха. Умеете вы задавать задачи, только решай. Ну, да попробую ненавязчиво разузнать к чему клонит Якудза.
— Да-да, разузнайте, — посоветовала я, — особенно упирайте на то, зачем Якудзе порнуха.
— Ну это я вам сразу скажу, — ответила “трубка”. — Порнуха — бизнес его. Как и все остальное.
— Да, но меня он зачем снимал?
— Видимо, у вас присутствую данные. Кстати, как ваше имя?
Доверие было мое уже таково, что я чуть не представилась, но вовремя сообразила, что это опасно как для меня, так и для “трубки”.
— Обстоятельства за то, — ответила я, — что нам лучше друг друга не знать. Мало ли как там будет в дальнейшем?
— Правильно. Если вас вдруг начнут пытать, а вы имя мое назовете, жена моя станет вдовой.
— А дети сиротами, — добавила я, радуясь, что нет у меня ни жены, ни детей.
И тут меня осенило: “Как — нет? А Санька — приемный сын! Чем он мне не дитенок?
А Роберт?
Муж не хуже жены! И что там “трубка” еще говорила? Пытать?
Меня будут пытать?!”
Мне стало дурно.
— Считаете, нас могут пытать? — пролепетала я, слабея от страха.
