— Эту даму зовут госпожа Марна, Эшер, — сказал принц. — Она следит за порядком в Палате Правосудия. Без нее мы бы пропали. Она знает все законы и помогает судьям во время процесса не выглядеть идиотами.
Марна засмеялась.
— Вы слишком добры, ваше величество.
— Лучше уж считайте меня слишком добрым, чем зеленым юнцом, как это было несколько месяцев назад. Не пытайтесь отрицать, что вы именно так думали обо мне!
Эшер неловко поклонился, и Марна с улыбкой кивнула ему. Принц направился к правой лестнице.
— Я должен подготовиться к сегодняшнему заседанию, — бросил он через плечо. — Госпожа Марна позаботится о тебе, Эшер. Если возникнут проблемы, обращайся к ней.
— Хорошо, ваше высочество, — сказал Эшер, провожая взглядом принца. Когда тот поднялся по деревянной лестнице и исчез за темно-красными шторами, Эшер пробормотал себе под нос: — Вот проклятие, он снова ушел, бросив меня на произвол судьбы.
— Что значит «бросив на произвол судьбы»? — мягко упрекнула его Марна.
— А то, что он опять оставил меня на попечение незнакомой женщины! Уже во второй раз! — выпалил Эшер.
— Неужели? Как бы там ни было, но, думаю, это не повод для огорчения.
Эшер, опомнившись, вспыхнул от смущения.
— Простите, не хотел проявить к вам неуважение.
Уголки губ Марны дрогнули.
— Знаю. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Они поднялись по левой лестнице. За шторами стояли удобные стулья. Ложа была просторная. Несмотря на то что ее со стороны зала заседаний загораживал экран, через прорези в нем хорошо просматривалось все помещение внизу.
— Отсюда вы можете наблюдать за судебным заседанием, — сказала Марна. — Сидите молча во время слушания дела. И не вставайте. Из зала вас не видно. Но если вы встанете, то люди внизу заметят движение за экраном в ложе, и это будет отвлекать их. Выберите себе место и не покидайте его до тех пор, пока его высочество не даст на то разрешение.
Эшер растерялся.
— И сколько времени мне здесь сидеть? Как долго будет длиться заседание?
— Все зависит от сложности дела, которое будет рассматриваться сегодня, — сказала Марна и, помолчав, добавила: — Если вам вдруг приспичит… ну, вы понимаете… то скрестите ноги и сожмите их. — Она улыбнулась, и Эшер вдруг подумал, что женщина эта похожа на дружелюбную акулу. — А теперь я должна вернуться к своим обязанностям. Надеюсь, вы с пользой для себя проведете время. Вам оказали большую честь, не забывайте об этом. Его высочество пригласил вас в качестве своего личного гостя и посадил в королевскую ложу.
Хороша честь! Сидеть невесть как долго в ложе, не имея возможности даже сходить в уборную! А что скажет Мэтт, когда вернется на конюшню и увидит, что Эшер не вычистил кормушки и лишь наполовину подмел двор?
Марна не уходила, дожидаясь, что скажет Эшер. Поджав тонкие губы, она с неодобрительным видом смотрела на него.
Эшер вздохнул.
— Хорошо, госпожа Марна, я все сделаю, как вы сказали. Мне кажется, что еще никто в истории королевства Лур не удостаивался такой чести, какую оказали сегодня мне.
Марна покинула ложу и плотно задернула за собой шторы. Снова вздохнув, Эшер наклонился вперед и посмотрел через прорези в экране вниз, в зал заседаний.
Треть зала занимали поставленные полукругом ряды скамеек с двумя симметричными проходами. От остальной части зала их отделял массивный деревянный барьер высотой по пояс. Эшер догадался, что это места для публики. Постепенно зал начал наполняться народом, входившим через парадный вход, а не стороны двора, как это сделали принц и Эшер. В основном это были олки. Эшер заметил всего лишь нескольких доранцев, молодых студентов местного университета, и еще одного человека в годах с изможденным лицом. Увидев его, юноша усмехнулся. «Вот доходяга, — подумал он. — Сразу видно, парню нелегко пришлось в жизни. Он, пожалуй, счел бы за счастье поменяться судьбой с камердинером принца, тем беднягой, который каждый день до блеска драит его обувь».
И доранцы, и олки, пришедшие в суд, были одеты, как на праздник. Большинство из них носили головные уборы, мужчины — шляпы с низкой тульей, а женщины — украшенные цветами и перьями высокие шляпки.
Перед самым барьером стояли стулья, а в конце проходов — широкие столы. За ними сидели олки. По их серьезному озабоченному виду Эшер догадался, что это и есть «стороны со своими свидетелями», о которых говорила Марна. Люди негромко переругивались между собой.
В стене под ложей, в которой сидел Эшер, была дверь. Она вела в вестибюль, через который Эшер и принц вошли в Палату Правосудия. В шести шагах от двери в зале заседания располагался темно-красный помост, на котором стоял массивный деревянный стул с прямой высокой спинкой и мягким сиденьем. Он был покрыт золотисто-красным бархатом. Рядом на маленьком столике лежали молоток и колокольчик. Справа от помоста Эшер увидел небольшой письменный стол с кипой бумаг и прибором для письма и стул.
Гул голосов внизу походил на шум прибоя. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь разноцветные окна, играли бликами на лицах собравшихся в зале заседаний, из-за чего яркая форма дежуривших у дверей стражников походила на лоскутное одеяло. Эшер насчитал двенадцать стражников. Все они были вооружены пиками. Жаль, что среди них не было знакомых Эшера, а то он с удовольствием выглянул бы из ложи и скорчил им рожицу.
Королевская ложа, в которой Эшер находился в гордом одиночестве, тянулась вдоль всей стены зала. Такая же ложа располагалась напротив. Именно там, по-видимому, судьи — принц, король или Главный Маг — собирались с мыслями, прежде чем начать слушание дела.
Одна из боковых дверей зала распахнулась, и в помещение вошла Марна. Теперь ее наряд дополняла темно-зеленая туника. Марна пересекла зал и остановилась у письменного стола, заваленного грудой бумаг. Стоявшие у помоста стражники три раза ударили пиками о пол, и в зале воцарилась гробовая тишина. Через секунду двое других стражников захлопнули створки массивных дверей, ведущих в зал.
Все присутствующие встали и обратили взоры на ложу, расположенную напротив той, в которой находился Эшер. Часть ее пола вдруг начала медленно и торжественно опускаться. Эшер открыл рот от изумления. Платформа двигалась без помощи веревок или механических приспособлений. Все дело было в магии, в этом Эшер не сомневался.
Фигура принца дюйм за дюймом открывалась взорам всех присутствующих. На нем был длинный, до пят, балахон из золотисто-красной парчи. Вместо серебряного венца его голову украшала массивная золотая корона. Лицо принца хранило суровое, задумчивое выражение, отчего он казался намного старше своих лет.
Платформа остановилась почти у самого пола, и принц, сойдя с нее, взошел на помост и сел на стул. Взяв молоток, он три раза ударил им по колокольчику. Воздух в зале замерцал, и Эшер почувствовал, как по коже у него пробежал холодок.
— Мы явились сюда сегодня, чтобы вершить правосудие властью, данной нам его величеством, и от его имени. — Принц говорил спокойно, не повышая голоса, но каждое его слово было хорошо слышно в любом уголке зала. — Да поможет нам Барла, да ниспошлет она на нас свою мудрость и благодать!
Принц, склонив голову, поцеловал священный перстень на руке.
— Пусть Барла откликнется на вашу мольбу! — пробормотали собравшиеся, и каждый на мгновение прижался губами к своему указательному пальцу, хотя не у всех были надеты кольца и перстни.
— Садитесь! — сказал принц, положив молоток на столик. — Сейчас мы заслушаем обстоятельства дела, из-за которого сегодня собрались здесь.
Все сели, шурша одеждой, вздыхая и шаркая ногами.
Эшер с замиранием сердца ждал, что будет дальше.
