Кивнув, Эшер оттолкнулся от подоконника и направился было к двери, но заколебался и повернулся к принцу.
— Гар…
Принц с неудовольствием посмотрел на него.
— Что?
Все еще колеблясь, он на шаг приблизился к Гару. Пусть принц еще слаб, пусть им владеет скорбь, но есть вещи, которые человек его положения должен услышать прямо сейчас. Вещи, которые не могут ждать.
— Возможно, Никс и прекрасный целитель, но не в его власти оживить мертвое тело. Или возродить погубленный разум. Знаю, об этом жестоко говорить, но…
Гар перестал расстегивать пуговицы на рубашке; глаза его моментально сделались холодными.
— Замолчи.
— Вы еще не знаете, что я хочу сказать!
— Мне в точности известно, что ты хочешь сказать, — возразил Гар и снова принялся за пуговицы. — Мой ответ — нет. У меня
— Гар… — Он приблизился еще на шаг. — Я понимаю, что из всех близких у вас остался только Дурм, но это никак не должно влиять на ваш выбор.
Принц сорвал с себя рубаху и швырнул ее в кресло. Несмотря на волшебное пахучее зелье Никса, тело его, покрытое пятнами синяков, напоминало шкуру леопарда.
— Не собираюсь это обсуждать.
— Придется! Вы знаете, что об этом думают люди, — настаивал Эшер. — Многие годы они воспринимали тебя как человека, не владеющего магией, как неполноценного доранца, как калеку. Раньше это не имело значения, потому что были живы ваш отец и ваша сестра — два лучших мага, которых когда- либо знало королевство. Самый последний земледелец из Рестхарвена знал, что благодаря им королевство находится в безопасности.
— Королевство по-прежнему в безопасности! — сердито крикнул Гар. — Я больше не калека!
— Знаю, но вы стали таким всего несколько недель назад! Недель, Гар, которые прошли после всех этих долгих лет. Люди только начали привыкать к мысли о том, что вы тоже маг, а вы уже хотите, чтобы они приняли вас королем? Заклинателем Погоды? Возможно, вы не уступаете в могуществе Фейн, но у вас недостаточно подготовки. Вы сами говорили, что Дурму еще предстоит многому вас научить!
— И он научит, — твердо ответил Гар. — Как только выздоровеет.
— Вы не знаете, выздоровеет он или нет!
— И ты этого не знаешь! — выпалил принц. — По крайней мере врачевание среди твоих многочисленных талантов пока не отмечено!
Эшер засунул руки в карманы. Он уже жалел о том, что вообще начал этот разговор. Но… сказанного уже не воротишь.
— Дело не только во мне, Гар. Есть еще Никс. Он тоже больших надежд не питает. Ты не можешь оспорить его мнение только потому, что…
— Я не собираюсь ничего оспаривать, — бросил принц и повернулся спиной к Эшеру. — И не собираюсь продолжать этот разговор. Тема закрыта.
Эшер шагнул к нему, схватил за руку и развернул лицом к себе.
— Нет. Не закрыта. Нравится вам или нет, вы должны смотреть в лицо фактам. Вам
Гар предостерегающе поднял палец.
— Скажи еще раз «вы не сможете», и, обещаю, ты пожалеешь об этом!
— Меня постигнет страшная кара? А что может быть страшнее такой картины: вы очертя голову бросаетесь в магию и обрушиваете Стену на наши головы? — Эшер не обращал внимания ни на предостерегающий палец, ни на опасный блеск в глазах Гара; он хотел любой ценой заставить глупца прозреть истину. — Думаю, ничего страшнее быть не может.
— Я не намерен разрушать Стену Барлы, — возразил Гар. — Как не намерен и назначать Конройда Джарралта своим Главным магом!
—
— Ты что, оглох? — закричал Гар. — Я на это не пойду! У меня
— Нет, Гар! Все, что у вас есть, это комок кровоточащей плоти, собранный из отдельных кусков с помощью ниток, зажимов и молитв, и вы не сможете…
—
Эшер ощутил удар магии. Невидимая сила оторвала его от пола и бросила, словно пучок щепок для растопки камина. Пролетев несколько ярдов, он ударился о кровать. Сила снова подхватила его и припечатала к стене. Беспомощный, он мешком свалился на ковер. Все синяки, все раны на теле проснулись и завопили, моля о милосердии. Оглушенный, Эшер лежал, а из носа и рта теплыми струйками стекала кровь. В воздухе почему-то пахло паленым. Боль постепенно вытеснялась страхом.
Мертвенно-бледный, неподвижный, как каменное изваяние, Гар смотрел на него. Потом принц подошел, присел на кровать и склонился над Эшером. Коснулся его окровавленного лица, внимательно посмотрел на свои пальцы, перепачканные кровью.
— Эшер, — выдавил он наконец. — Я…
Эшер поднял руку, и Гар замолчал. Принц встал, прошел по комнате и скрылся в уборной. Оттуда послышался звук воды, льющейся в таз. Скрипнули дверцы шкафа. Принц вышел, неся в руках тазик и кусок мягкой белой ткани. Он подошел вплотную и молча остановился.
Эшер принял таз, тряпку и смыл кровь с лица. Боль постепенно уходила, но страх оставался и медленно перерастал в гнев. Все так же молча он вернул тазик и окровавленную тряпку, поднялся на ноги и прошел мимо Гара к прежнему месту возле окна. Кости стонали. Выглянув из окна на улицу, он увидел всадника, только что подъехавшего к парадным воротам Башни. Подбежавший слуга в ливрее принял у гостя поводья.
Эшер узнал скакуна. И узнал всадника.
— Приехал Пеллен Оррик, — обронил он, не оборачиваясь.
— Эшер…
— Я спущусь вниз и узнаю, что ему нужно, а вы заканчивайте умываться и готовьтесь говорить с людьми. А потом надо съездить в лазарет. Проведать Дурма. Навестить Даррана. Старикашка расплачется, как девчонка, если вы не поохаете над ним, не привезете цветочков и коробочку сладостей.
—
Он не хотел оборачиваться. Не доверял себе и своему лицу и не желал, чтобы Гар прочитал на нем что-то.
— Будем считать, что вы в первый и последний раз подняли на меня руку. И договоримся, что если вы сделаете это еще раз — с помощью магии или без нее, — между нами все кончено.
Голос Гара прозвучал в большой, круглой комнате тихо и покорно:
— Да, Эшер. Мне жаль. Прости.
Теперь он решил повернуться к принцу лицом. Долго смотрел на Гара и понял — раскаяние искреннее. Эшер кивнул.
— Вы пережили большое горе.
— Это не слова прощения.
Он не собирался спорить. О случившемся хотелось забыть, забыть, что этот Гар, маг Гар, уже не тот
