Талискер слушать не стал — рванулся вперед и дернул Алессандро за ногу правой рукой, повалив на землю.
Драка длилась недолго. Талискеру повезло, и он оказался верхом на поверженном полицейском. Придерживая коленями его руки, он схватил инспектора за плащ и хорошенько встряхнул.
— Почему, Чаплин? Почему ты не оставишь меня в покое?
Немного помолчав, тот ответил, точнее, с трудом выговорил, явно теряя сознание:
— Я знаю… про Мирранон.
— Ты слышал его, Малки? — изумился Талискер. — Скажи мне, что я не выдумал все это.
— Да. Слышал.
— Откуда он знает про мой сон? — шепотом спросил Дункан.
— Он не умер, случаем? Ты не стукнул его головой о камень?
— Нет.
Талискер с трудом слез с распростертого на земле Чаплина.
— Знаешь, когда он засадил меня за решетку, я почти уважал его. Он был единственным, кто меня вообще слушал. Я решил: ну ладно, этот парень просто делал свое дело, но теперь…
— Да. Понимаю.
Они шли очень медленно. Талискер потерял много крови, голова кружилась. Когда они остановились передохнуть, он обернулся, посмотрел на Чаплина и выругался:
— Черт. Пистолет. Я не подобрал его. Ты видел эту штуковину, Малки?
— Нет, должно быть, он уронил ее во время вашей потасовки.
— Потасовки? — невесело рассмеялся Талискер. — Тебя, похоже, так просто не удивить.
— Парень, я сражался в Баннокберне, — просто ответил призрак. — Идем, уже недалеко.
— Куда мы идем?
— Туда, — показал Малки.
— Это Городские Палаты.
— Да.
Главный вход в офисы лорд-провоста[1] был закрыт, но одна неприметная маленькая дверь, терявшаяся в белесом тумане, была распахнута. За дверью шла ведущая вниз лестница. Малки начал спускаться.
— Нам туда, Дункан.
Талискер с трудом держался за перила, перед глазами плыли круги. Голос Малколма доносился как будто издалека.
— Дункан, пожалуйста, пойдем. Там тебе помогут.
Талискер направился к белому облаку впереди, и тут ночной сумрак уступил место тьме.
В темноте двигались неясные, смутные тени. Потом вспыхнул красноватый свет, и Талискер пришел в себя. Первым делом он подвигал левой рукой.
— Дункан?
Не открывая глаз, он поднес руку к лицу, чтобы заставить себя поглядеть на рану. Боли не было.
— Он приходит в себя…
Талискер не узнал голос и открыл глаза.
Руку явно исцелили. Только засохшая кровь напоминала о том, что рана вообще была. Он подвигал пальцами, а потом огляделся.
— Иисусе Христе!
— Все в порядке, Дункан, — донесся голос Малки. — Это друг. Ее зовут Деме, она тебя вылечила.
Деме Ринтоул смотрела на Талискера со странным восторгом, будто не веря своим глазам. В полутьме комнаты ее кожа отливала золотом, а свет факела выхватывал из сумрака острые, точеные черты лица. В целом облик был вполне человеческий, причем осанка явно говорила о благородном происхождении. Деме обезоруживающе улыбнулась, откинула капюшон плаща, и по плечам рассыпались сияющие золотистые волосы.
— Дункан Талискер. — Голос оказался красивым и мелодичным. — Мое имя Деме Ринтоул, хотя друзья порой зовут меня Грустинкой. Я ждала этого момента много лет.
Талискер был в шоке.
— Сп-пасибо, что вылечили руку. Можно мне идти?
Она удивилась и огорчилась одновременно.
— Нет! Нет, пожалуйста, останься. Неужели тебе неинтересно, кто был готов ждать тебя двести лет?
— Я знаю некоторых, — горько рассмеялся он, — которые не смогли прождать и пятнадцати.
Деме нахмурилась, явно не понимая, о чем он, и Талискеру, который имел в виду Шулу, стало стыдно, словно он предал свою давнюю подругу.
— Простите, я немного запутался. — Дункан немного помолчал, вглядываясь в лицо незнакомки. — Вы знаете Мирранон?
— Мирранон? — Глаза женщины расширились. — Великая Орлица? Что тебе ведомо о ней?
Талискеру очень не хотелось рассказывать о своем сне, но он заметил, как отреагировала на имя Деме, и надеялся, что она все объяснит. Дункан сбивчиво поведал ей о ночи на горе, снеге, об огромной птице, в которую превратилась хрупкая женщина… Казалось, комнату заполнил шум огромных крыльев.
Слушая рассказ Деме откинулась на спинку старого стула. Судя по всему, ее взволновало услышанное. Малки сидел на полу возле ее ног, словно демонстрируя преданность. Освещающие комнату факелы на мгновение вспыхнули ярче, как будто их коснулась струя воздуха.
— Мирранон — мой предок, как Малколм — твой. Она была… и есть великая волшебница непревзойденной силы. Мне внушает надежду то, что она все еще может посещать наши земли.
— Зачем ей встречаться со мной?
— Из-за того, кто ты такой.
— А кто я такой?
— Как я могу объяснить, чем твоя душа отличается от остальных? — рассмеялась Деме. — Тебе лучше знать.
Талискер посмотрел на свои обтрепанные и окровавленные джинсы.
— Ты за мной следила?
— Почти всю твою жизнь, Дункан. Сам того не зная, ты приближался к этому моменту. Но кое-чего я не понимаю: почему ты так долго жил только среди мужчин, почему не гулял по солнышку и не искал общества других людей?
— Он не мог, — горько рассмеялся Малколм. — Дункан сидел в тюрьме.
— Почему?
Талискер заглянул ей в глаза и не заметил там и следа презрения.
— Может, ты мне расскажешь? Или не знаешь?
Малки не выдержал и возмущенно воскликнул:
— То есть как это не знаешь?
— Не знает что? — нетерпеливо спросила Деме. — Чем он заслужил такое обращение с собой?
Талискер хотел было ответить, но Малки снова вмешался, криво улыбаясь:
— Говорят, что наш Дункан убил шестерых женщин.
— Что?!
— Нет, подожди. Он говорит, что не помнит. Не знает точно, виновен или нет, — вот чего я никак не могу понять. Я имею в виду, что обычно люди знают про себя такие вещи.
Талискера начало злить поведение призрака.
— Заткнись. Меня очень сильно избили в тюрьме. Я чуть не умер. Их было пятеро или шестеро, и они хотели меня убить. Но сначала унизить.
Малки опустил лицо.
— Я получил сотрясение мозга и много черепных травм — лежал в больничном крыле шесть месяцев. После этого я многое забыл. Кое-что вернулось ко мне во снах. Однако некоторые воспоминания… я очень сильно надеюсь, что они не мои.
