Вечером Лорел побросала в сумочку расческу, зубную щетку, пасту, губную помаду и деньги. Переодевшись в брюки, свитер, туфли без каблуков и теплую куртку, она расхаживала по спальне в ожидании полуночи. С собой она забирает только самое необходимое. А роскошные, купленные на деньги Деверо, наряды ей ни к чему. Там, куда она едет, к обеду переодеваться не надо. Что ей жалко — так это флакон пенного масла — но слишком велик, не влезает в сумочку.
Осторожно приоткрыв дверь, она взглянула на часы над телефоном. Еще только одиннадцать. Сняв куртку, она присела на кровать и стала ждать.
И взбудораженная, и подавленная. Какое облегчение избавиться наконец от всей этой семейки, от Майкла. Конечно, поступает она дурно. Но ведь все станут счастливы, если она уедет. И она сама в том числе. Так чего дурного осчастливить всех? Майклу она явно не нужна. А Клэр позарез нужен Майкл. Ну так, пожалуйста! Пусть получает его! Хотя что он в ней находит, уму непостижимо.
И Джимми без нее будет лучше. У него есть Консуэла, отец: они любят его, а позаботится о нем Клэр. Богатая семья обеспечит мальчика всем. Неблагополучная мать ему определенно ни к чему. Вдобавок, я вовсе не убеждена, что я ему мать, И до смерти боюсь его отца. Ничего тут не склеится. Никогда и ни за что!
И она снова принялась расхаживать по комнате. Не хочу я быть Лорел. Она такая никчемная… бросить родного ребенка! Не желаю быть ею!
Она очутилась перед двойным зеркалом, перед отражением, к которому никак не могла привыкнуть. Припухлые по-девичьи губы, что совершенно ей не нравится, а в глазах, некогда пустых, выражение опасливости и подозрительности. Или это фокусы туши? Поглядите-ка, что они со мной натворили, и всего за одну неделю… Она становится похожей на Лорел… инфантильная, эгоистичная. Поклясться могу, что всего неделю назад я была совсем иной!
Повинуясь импульсу, да и заодно коротая время, она кинулась осматривать ящики комода, забитые одеждой, купленной ею в Таксоне. Но остальные ящики — пусты. Лорел оглядела комнату. Если Майкл и хранил память о Лорел, то, скорее всего, вещицы исчезли вместе с остальными. В прикроватном столике резного дерева нашлась только шкатулочка с четками. А вернее — он и не сберег ничего, напоминавшее о ненавистной Лорел.
В шкафу Майкла пусто, ей пришлось встать на пол одежного отделения, чтобы дотянуться до полки над вешалками. В одном углу Оказались две обувные коробки, кое-как вытянув их, она бросила их на пол. Опустившись рядом на колени, стряхнула пыль с рук на красный ковер.
В первой коробке — разные мелочи. Ей было неловко залезать в жизнь Майкла. Удостоверение об окончании католической Академии, еще одно — об окончании колледжа Университета Аризоны в Таксоне. Пожелтевшее газетное фото мужчины с мальчиком на резиновом плотике в бурных волнах и надпись:
«ПОЛ ЭЛИОТ С СЫНОМ МАЙКЛОМ ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ ОХОТЯТСЯ НА БЫСТРИНАХ РЕКИ КОЛОРАДО».
Две модели самолетов, у одной сломано крыло.
— Сняв крышку с коробки, Лорел увидела три кольца, бумажник и Дамские часики. Она положила кольца на ладонь. Не то белого золота, не то платиновые: два обручальных, а третье — крупный бриллиант-солитер. Свадебное кольцо Лорел и обручальное, а большое — обручальное Майкла. Бриллиант и маленькое обручальное пришлись впору на безымянный палец. Быстро стянув кольца, Лорел взяла бумажник.
В одном кармашке четвертак и пенни. Из-под прозрачного пластика серьезно смотрит молодой Майкл, тут же лежит кредитная карточка «Ойл Стандарт» и водительская лицензия Лорел Джин Деверо, выданная в Колорадо, с цветным фото. На фото — может, она, а может, и нет. Коротко стриженные темные волосы, длинная, до бровей челка. Приметы сообщали: рост Лорел — пять футов шесть дюймов, цвет волос — каштановый, а глаза — карие. Заявление на лицензию подано три года назад. Судя по дате рождения, Лорел — двадцать восемь лет. Но я чувствую себя гораздо моложе! Какие там двадцать восемь!
Она пристально вглядывалась в фото полной женщины с седеющими волосами — очки, синий свитер. Мать Лорел. Билет денверской публичной библиотеки. Еще диплом государственного университета Айовы.
«… Этим удостоверяется, что Лорел Джин Лоуренс присвоена степень бакалавра гуманитарных наук. Раздел — история».
Лоуренс… Лорел Джин Лоуренс… Айова, штата Айова. Но и это не оживило память. Рядом в отделении нашлась карточка социального страхования на имя Лорел Деверо и наконец — удостоверение личности из Денверской городской школы, разрешающее Лорел Лоуренс бесплатный пропуск на все школьные торжества как учительнице.
Карточку социального страхования она забрала, а остальное уложила обратно на дно коробки. Накинула куртку. Итак, Лорел обучалась истории в Айове и до замужества работала учительницей. Фамилия в девичестве — Лоуренс. Но я ничего, абсолютно ничегошеньки не помню. Будь она Лорел, хоть что-то возродило бы смутные воспоминания! И не может быть, чтоб ей двадцать восемь лет! Ладно, зато теперь можно воспользоваться карточкой страхования, если прижмет.
Взгляд на часы сказал ей — без четверти двенадцать. Выключив свет, Лорел направилась к двери на балкон. Взявшись за ручку, запнулась. Невольно обернувшись на спальню Джимми. Взглянуть еще разок разве напоследок?
Горел ночник, и глаза ее тут же наткнулись на изображение Мадонны. Ей всегда казалось, будто Мадонна смотрит на нее, но сейчас, когда она подошла к изножию кроватки и вгляделась, поняла, что на самом деле Мадонна смотрит на полуобнаженного младенца на руках. Лицо матери и тело ребенка контрастно розовели на темно-синем фоне полотна.
Лорел нагнулась над кроваткой. Поправила одеяло на Джимми. Даже за ту неделю, что она тут провела, он как будто вырос. Младенец быстро превращался в мальчика. Ласково она откинула влажные волосики со лба и тронула нежную щечку. Каким он станет, когда утратит округлость личика? Появятся ли у него веснушки? Из открытого ротика выскользнул мокрый пальчик.
Было нестерпимо поступать с ним так. Лорел она или кто другая… Но мальчику от нее никакой пользы! Ищет он друга, но нужна ему настоящая мать. Надеюсь, малыш, ты найдешь в жизни счастье… Боже, пусть он будет счастлив! Ребенок ни в чем не виноват.
Мадонна все равно, казалось, обвиняюще сверлила ей глазами спину, когда Лорел выбиралась из спальни.
Тихонько плача, она прошла мимо парящего бассейна и повернула ключ в старом замке под каменной лестницей.
На этот раз ключ с собой она не захватила. Она побрела, глядя под ноги, смотря, куда ступить, и наткнулась на цепи. Про уличную лабораторию Пола она и думать забыла.
Кактус-монстр высился над цепями, лунный свет высвечивал на фоне ночного неба острые колючки ствола и обрубки-руки с призрачным венчиком. Кактус высился, как грозный часовой, готовый поднять тревогу — удирает пленник. Пульсирующе затикала знакомая головная боль.
Торопливо вернувшись, Лорел прошла через цементную площадку гаражей на гравиевую подъездную дорожку, а уже по ней — на дорогу.
На дороге спрятаться негде — ни деревьев, ни кустов, а кактусы тут совсем тощие. И Лорел притулилась в тени высокой стены. Укрытие надежное, только если заедет машина, тогда ее безжалостно накроет свет фар. Стена, замыкающая наружный двор, продолжение стен особняка — чудовищная белая крепость, ограждающая особняк от пустыни и людей.
Прижавшись к камням, Лорел заглянула за угол. Дорога до самой вершины холма — пуста. Может, он решил — я сумасшедшая, и не приедет? Да и с какой стати ему приезжать? Он мне ничего не должен.
Бегущие цветные огни… тусклые, ярче, ярче… успокаивающие натянутые нервы… она притаила дыхание… пульсация в голове притупилась… тело обмякает, становится невесомым… сползает по стене на землю… скользит по камням спина…
— Газельи Глазки? — голос заставляет очнуться. Перед воротами стоит Харли.
— Харли, сюда! — шепчет она громко, насколько осмеливается. — Я тут — и машет ему в полумраке.
— Ну сущее безумие, сама понимаешь!
— Ох, Харли! Я уж подумала, ты не приедешь, и со мной стало твориться жуть что… — Лорел вцепилась ему в руку, не в силах унять ни слез, ни дрожи. Невмоготу мне больше…
— Ты и представить себе не можешь, как я был близок к тому, чтоб не приехать. Эй, ну-ка давай, выкладывай, что они с тобой вытворяют. — Он обнял ее за плечи и на нее пахнуло знакомым лосьоном.
— Просто тут все убеждены, будто я — Лорел… и я боюсь Майкла… А Лорел эта бросила своего новорожденного ребенка в больнице… Харли, со мной что-то неладное… с рассудком. Увези меня отсюда, ну, пожалуйста!
— Постой-ка, а Лорел — кто такая?
— Все считают — это я.
— А ты — нет? — Харли отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо.
— Сама не разберу! Поедем! Скорее! Дальше объясню в машине.
— Минутку. Насколько я понял, ты в семейке чокнутая и удираешь от психиатра…
От скрипа оба оцепенели. Медленно поползла створка массивных ворот. Лорел скорчилась в тени стены. Харли стоял позади, глядя поверх ее головы. Где-то внизу на дороге урчал мотор.
От ворот отлепился темный силуэт — Консуэла в черной шали. В руке у нее белело что-то длинное. Протиснувшись в щель, она вытянула за собой Джимми и осторожно притворила ворота. На Джимми поверх пижамы теплый джемперок, в руках мальчик сжимал медвежонка. Протерев глаза, Джимми поднял голову на Консуэлу, та предостерегающе приложила палец к губам и покачала головой. Из-за поворота вынырнула машина с потушенными фарами.
Дряхлое двухместное «купе», мотор, когда машина затормозила перед воротами, раскашлялся. Перегнувшись, водитель распахнул дверцу. Консуэла посадила Джимми и забралась сама. Развернувшись, стукнув о бровку, «купе» пустилось в обратный путь. На повороте вспыхнули фары.
— Что все это значит? Что за ребенок?
— Как думаешь, вдруг старуха похищает Джимми? Харли, скорее! За ними! Быстрее! — И Лорел побежала, не успел он удержать ее.
— Ты же только что собиралась бежать!
— Сначала надо выяснить, куда она везет Джимми! Скорее же!
— Мой пикап припаркован у поворота, но я с места не двинусь, пока не выясню, что тут творится!
— Харли, гони за той машиной. Я объясню, обещаю! — Лорел не верилось, чтоб Консуэла стала участвовать в похищении Джимми, но денег-то у Деверо
