ерихонская труба, а про поповские дела знает такое, о чем даже мы понятия не имеем. И с народом говорить умеет. Просто говорит, понятно. Первую лекцию прямо на кладбище отхватил, с какой-то могильной плиты.
— Ого,— удивился Иван.— Значит, в Богородском заварушка начиналась? На кладбище?
— Да,— кивнул Могутченко.— Богородские попы еще на рассвете, раньше милиции на кладбище с крестами да водосвятьями очутились.
— То-то ты, как наскипидаренный, вылетел в Богородское,— насмешливо поддел начальника Полозов.— Попы-то уцелели?
— Приказал арестовать всех гуртом.
— Да ты что?!— удивленно воззрился на начальника отдела Полозов.— Попов за молебствия с водосвятием сажать начал?!
— Молебствия, водосвятия,— снова раздражаясь, повторил Могутченко и вдруг взорвался:— И какого черта этим долгогривым не сидится спокойно. Не с ихними мозгами в контрреволюцию лезть. Они сегодня утром в проповедях на кладбище такого наплели, что каждому лет по десять, меньше не будет.
— Да-а!..— насмешливо протянул Полозов.— Видать, в Богородском горячо было. Дали тебе жару. До сих пор не остыл от поповских молебствий и водосвятий.
— Да что попы,— отмахнулся Могутченко.— Богородское — крупное торговое село. Там сейчас восемнадцать бывших эсеров и меньшевиков втихомолку действуют. Эти могут концерт устроить почище поповского.
— Так что тянуть,— подзуживал Иван.— Бери заодно с попами и эсеров. Спокойнее будет.
— Нет, шалишь,— покачал головой Могутченко.— Эсеры еще дозреть должны. Они к лету две бандгруппы сколачивают. Вот сколотят, проинструктируют, укажут, где оружие закопано, тогда и брать можно.
— Ясно,— в тон начальнику продолжил Полозов.— Эсеры на второе, на первое попы.
— Точно,— согласился Могутченко.— Договорюсь с прокурором, в Богородском и судить будем. Показательным судом. А срок отрабатывать пошлем сюда на лесозаготовки. Здоровенные жеребцы, лет по сорок каждому, на валке леса по три нормы выполнят,— и оставив шутливый тон, Могутченко в упор посмотрел на. Ивана.— Ты уверен, что они не нашли карту?
— Уверен. Но ты все же расскажи мне, что они сделали на кладбище? Весь гроб поднимали?
— Ни черта они не поднимали. Просто раскидали кое-как землю, приподняли крышку гроба около головы и вытащили через эту щель покойного Когута. Они как вытянули его, так и бросили.
— Правильно,— ударив ладонью по колену, вскричал Полозов.— Больше им там делать было нечего.
Иван в волнении зашагал по комнатушке. Могутченко, делая последние затяжки из трубки, молча следил за ним. Он явно ожидал, что Полозов сейчас выскажет какие-то свои соображения, но тот снова сел на табуретку, спросил:
— А по следам там ничего нельзя прочитать?
— Следов не осталось,— развел руками Могутченко.— Рядом с кладбищем накатанная проезжая дорога. Не разберешь даже, в какую сторону повернули.
Он так и не счел нужным сообщить Ивану, что около самой могилы в снегу остались следы деревяшки Когута. Для Могутченко и так было ясно происхождение этого следа, а отвлекать на эту линию внимание Полозова он не захотел.
— А сторож?— напомнил Иван.
— Старик, да и одурел с перепуга. К нему в полночь постучались. Отворил дверь, видит, двое, закутанные в белое. Говорят: «Веди к могиле Когута». Старик с перепугу чуть не на карачках до могилы полз. Указал. Они ему влили в рот две бутылки первача, оттащили в сторожку и заперли. Около обеда старик еще не пришел в себя от испуга и перепоя. Сидит, закутанный в одеяло, и ковшами огуречный рассол дует. А зубы до сих пор лязгают. Напугался чуть не до смерти. Кто вырыл тело Когута, узнаем тогда, когда ты своих поймаешь.
— Думаю, что этого долго ждать не придется,— задумчиво проговорил Полозов.— Сегодня или завтра они обязательно должны прийти в домик.
— С кем ты, Ваня, в засаду ходишь?— с несвойственным ему беспокойством в голосе осведомился Могутченко.— Напарник у тебя надежный?
— Боец Леоненко, бывший пограничник,— ответил Иван.
— Знаю. Парень что надо. Гвоздь.
— Думаю, что зря мы его во взводе охраны держим. Он же прирожденный оперативник.
— Ясно,— прищурился Могутченко.— А еще кого ты хочешь к оперработе приспособить?
— Отделком Козаринов тоже парень-гвоздь,— повторил определение начальника отдела Полозов.
— Ну это ты мне брось. Когда закончишь курс лечения, заберу тебя на оперработу, а командиром взвода будет Козаринов. Леоненко — другое дело. Его можешь готовить к оперработе.
— Курс лечения я уже закончил,— улыбнулся Иван.— Здоров.
— Вот когда возьмешь за шиворот убийц Когута, тогда я признаю тебя здоровым,— сказал Могутченко, поднимаясь с места.— Ну, а ребятишки тебе понравились?
Иван с недоумением посмотрел на начальника.
— Я говорю о двоюродных братьях «свинячьего аристократа».
— А-а!..— улыбнулся Иван.— Ничего, хорошие, только для меня они сейчас бесполезны. Их уже с Кабелко видели.
— Для этого и посланы. Кабелко может их на бандюков вывести.
— Вряд ли,— усомнился Иван.— Времени не осталось. И, знаешь, что, забери ты отсюдова Кабелко денька на два. Если бандиты не все попадут в засаду, кто уцелеет, могут с ним расправиться. Подумают, что мы через него на них вышли. А этот «аристократ», хотя и дрянь, может, со временем и человеком станет.
— Я и то уж посоветовал Жеребцову завтра отпустить его на Узловую. Для устройства братьев на работу,— усмехнулся Могутченко и, видя, что Иван хочет его провожать, приказал:— Оставайся,— и добавил:— Хотя уже и темновато, но в такой-то одежде, как моя, нельзя ходить рядом с начальником охраны. Еще подумают, что ты меня арестовал. Ну, бывай. Я, наверно, скоро снова наведаюсь к тебе. Сдается мне, что ты прав, сабантуй у тебя в любую минуту начаться может. Да и привезу к тебе человека одного интересного. Увидишь, рот разинешь.
Отъезд Могутченко словно отпустил невидимый тормоз. События побежали торопливо одно за другим. Правда, Иван вначале не почувствовал этого ускорения. Он спал. Напряженное ожидание появления врагов и целиком бессонная ночь, а затем день, проведенный в беготне, порядком утомили его. Попрощавшись с Могутченко, он, как был в гимнастерке и брюках, кинулся на постель и сразу словно провалился в сладкую теплую темноту.
Первую волну событий встретил Козаринов, бывший в то время караульным начальником. Часовые отдаленных постов подавали сигналы тревоги. Все посты склада и моста были уже связаны с казармой телефонами, и тревога обходилась без выстрелов и излишнего шума. Но все же от этого она не переставала быть самой настоящей тревогой.
Часовые сообщили, что в полосе отчуждения склада появились неизвестные, не отвечающие на окрики люди. Они внимательно осматривали склад, не обращая на часового никакого внимания, а в ответ на угрозу применить оружие неторопливо скрывались в глубине леса.
Выслушав сообщение, Козаринов Полозова будить не стал. Часовым он коротко приказал:
— Смотрите в оба. Если будут пробираться через ограждение, поднимайте тревогу выстрелом.— Лишь одному из часовых, меткому стрелку Козаринов сказал:
— Если полезут через ограждение, бей. Только смотри, чтобы не наповал, а легонько, в мягкое место, лучше в ноги. Чтобы жив остался и удрать не мог.
Даже тогда, когда на пустом дровяном складе загорелась случайно оставшаяся поленница сухих березовых дров, Козаринов не стал будить Полозова. Убедившись, что огромный костер не угрожает «кладу строевого леса, он почесал затылок и, подмигнув какому-то воображаемому собеседнику, сказал:
