— Что же мне тогда делать, Орхидея? — с ужасом спросила Ронг.
Мне стало так грустно, что я даже не знала, что ей ответить. Ронг приложилась щекой к моему лицу.
— Ты, наверное, влюбилась в императора Сянь Фэна? — спросила она.
— Да... с моей стороны это было очень... глупо.
— Я запомню твой урок, Орхидея. Это, наверное, очень трудно. Но я только и делаю, что завидую своей старшей сестре, порядочного мужчины в моей жизни пока так и не появилось. Я даже начинаю считать себя дурнушкой.
— Но это же полная чушь, Ронг! Как ты можешь быть дурнушкой, когда твоя сестра — супруга Его Величества китайского императора, можно сказать — лицо государства?
Ронг заулыбалась.
— И к тому же с каждым годом ты становишься все красивее. — Я обняла ее за плечи. — Я хочу, чтобы ты ни минуты не сомневалась в своей красоте.
— А что значит «минута»?
— Это маленький кусочек времени, отмеряемый часами.
— А что такое «часы»?
— Ну, я тебе покажу, Ронг. Часы — это императорские игрушки. Они показывают время. Все часы спрятаны в металлические коробки, как улитки в свой домик. А внутри каждой коробки есть тикающее сердечко.
— Так они живые существа?
— Ну, не совсем живые. Их делают люди, живущие в дальних странах. Когда ты выйдешь замуж за принца Чуня, то у тебя их будет множество.
Я взялась за свою пудреницу.
— Послушай, Ронг, — сказала я. — В качестве сестры любимой наложницы императора Сянь Фэна ты должна знать, что мужчины просто умирают от желания тобой овладеть. Просто им не хватает мужества, чтобы подойти к тебе и это сказать. Я поговорю с Его Величеством о твоем браке. Если он даст согласие, то все остальное уже будет решаться просто.
К тому времени, когда мы с Ронг вернулись к гостям, музыка и фейерверки уже стихли. Главный евнух Сым провозгласил, что первая часть церемонии закончена и начинается вторая часть — купание в золотой ванне. После его объявления четыре евнуха вынесли во двор сделанную из золота ванну. Они поместили ее на самом видном месте под цветущей магнолией и наполнили водой. Вокруг ванны они расставили угольные жаровни.
Рядом с ванной несколько служанок встали на колени, а две няни принесли моего сына. Они раздели его и положили в ванну. Ребенок начал кричать, но на его крики никто не обращал внимания. Служанки держали его за ручки и ножки, словно приготовленного к жарке кролика, причем все находили это зрелище очень забавным. Что касается меня, то от криков моего сына мне становилось не по себе. Я понимала, что должна выдержать это испытание, но сдерживала себя с трудом. Такова цена, которую надо было заплатить за упрочение положения Тун Чжи при дворе. Каждая подобная церемония приблизит его к статусу законного наследника престола.
Тун Чжи принимал свою первую ванну под присмотром тысяч пар глаз. При этом он капризничал все сильнее и сильнее.
— Смотри, у него под мышкой темное пятно! — воскликнула Нюгуру, в волнении вскакивая с трона и подбегая ко мне. Во время моего отсутствия она успела переодеться в другое парадное платье. — А вдруг это несчастливый знак?
— Это всего лишь родинка, — ответила я. — Я уже консультировалась с доктором Сан Баотянем, и он заверил меня, что беспокоиться не о чем.
— Я не верю Сан Баотяню! — твердо сказала Нюгуру. — Я никогда не видела таких больших и темных родинок. Лучше я проконсультируюсь со своим астрологом. — Тут она повернулась к служанкам возле ванны: — Не надо успокаивать Тун Чжи, пусть он кричит как можно громче! Согласно заветам предков, он и должен чувствовать себя не очень хорошо, потому что такова церемония. Предполагается, что чем громче кричит ребенок, тем сильнее и здоровее он вырастет.
Мне хотелось наброситься на Нюгуру с кулаками, но я себя сдержала и отошла в сторону.
Поднялся ветер. С деревьев начали падать розовые лепестки, из которых несколько угодили прямо в ванну. В надежде отвлечь Тун Чжи, служанки показывали ему эти лепестки и пускали их, как кораблики. Вся картина купания под цветущей магнолией могла бы показаться очень милой, если бы не истерика главного действующего лица. Я понятия не имела, сколько времени ему еще предстоит просидеть в воде. Я смотрела на солнце и молилась о том, чтобы оно не заходило как можно дольше.
— Одежду! — манерно провозгласил главный евнух Сым.
Служанки быстро вытащили из воды, вытерли и одели моего сына, который был настолько измучен, что заснул прямо у них на руках. Вид у него был, как у тряпичной куклы. Тем не менее церемония на этом не закончилась. Из ванны вылили всю воду, и Тун Чжи снова поместили туда. Вокруг ванны расселись несколько лам в одеяниях солнечного цвета и начали распевать молитвы.
— Подарки! — провозгласил главный евнух Сым.
Вслед за императором гости выстроились в очередь, чтобы поднести ребенку свои дары. Каждая коробка с дарами открывалась, и Сым перечислял ее содержимое вслух.
— От Его Величества четыре золотых слитка и два серебряных! — при этом евнух развернул упаковку и показал всем присутствующим резной ларец, покрытый красным лаком
— От Ее Величества императрицы Нюгуру восемь золотых монет и два серебряных слитка, а также восемь жуи с добрыми пожеланиями, четыре теплых хлопчатобумажных одеяла, четыре комплекта хлопчатобумажного постельного белья, четыре пары теплых детских штанишек, четыре пары носков и две подушки!
Остальные гости приносили подарки согласно своему рангу и титулу. При этом предполагалось, что никто не должен превзойти в щедрости главную пару империи. Все подарки отличались удивительным однообразием и различались только по количеству и качеству. Было ясно, что употребить такое количество вещей просто невозможно, и поэтому евнухи тут же упаковывали их обратно в свертки и отсылали в императорские кладовые, где они должны были храниться в качестве собственности Тун Чжи.
На следующее утро я встала пораньше, чтобы хоть немного времени побыть со своим сыном. Ритуал «Три ванны» продолжался, и Тун Чжи снова должен был купаться в ванне. На этот раз он просидел в воде больше часа. Солнце светило ярко, однако майский воздух был еще свеж. Я все время боялась, что ребенок простудится, но, по всей видимости, я была единственной, кого это волновало. После того как Тун Чжи несколько раз чихнул, я велела Ань Дэхаю принести палатку, чтобы защитить ребенка от ветра. Нюгуру была против. Она сказала что палатка загородит удачу ребенка.
— Цель ритуала — подставить Тун Чжи под магические потоки, льющиеся из вселенной.
Я не собиралась сдаваться.
— Палатка останется, — твердо сказала я.
На этот раз Нюгуру не стала возражать, но стоило мне удалиться в туалетную комнату, палатку убрали. Я понимала, что с моей стороны это сущее сумасшествие считать, что Нюгуру нарочно хочет простудить ребенка, тем не менее эта мысль меня не оставляла ни на минуту.
Нюгуру сказала, что мы не вправе нарушать традицию:
— Все императоры без исключения купали своих наследников тем же самым способом.
— Но наши предки были совсем другими людьми! — воскликнула я. — Они полжизни проводили в седле и ходили круглый год едва ли не голышом! — Еще я напомнила Нюгуру, что отец Тун Чжи — человек слабого здоровья и что мальчик сам родился слабеньким.
Нюгуру ничего не ответила, но отступать не собиралась. Тун Чжи снова начал чихать.
Я больше не могла себя сдерживать: бросившись к ванне, я подхватила ребенка на руки и скрылась с ним во дворце.
Между тем церемонии и праздники продолжались без перерыва. Приблизительно в середине месяца торжеств садовник обнаружил в моем саду закопанную ритуальную куклу. На ее груди стояли два иероглифа: «Тун Чжи».
