поверхности стола лежала прокладка для удобства письма из коричневой кожи. По ее нижнему краю шла оранжевая полоса с логотипом мчащейся колесницы и слоганом «Старый конь борозды не портит. Hermes». На прокладке лежала компьютерная мышь и столь любимый литераторами блокнот Molesqine. Оба предмета были декорированы в цвета российского флага.
– Что, привел Антона Йозефовича? – Из-за стола навстречу нам поднялся худощавый мужчина в очках в тонкой золотой оправе. Он носил синий однобортный костюм и лицо выпускника Оксфорда, что вкупе с его вопросом резко исключило возможность шуток а-ля интеллектуальное превосходство с моей стороны.
– Привел. Представляешь, ехать не хотел, – ответил Иваныч.
– Никак машина ему твоя не понравилась? – криво усмехнулся Черкасов. – Так извиняйте, «Хорьхов» у нас нету.
– Да я как-то… – промямлил я. «Образованные, падлы».
– К делу. Моя фамилия Черкасов, я работаю кем-то вроде мастера по ремонту телевизоров, если угодно. Пойдемте за стол, – указал он рукой куда-то позади меня.
– Очень приятно. – Я обернулся и увидел небольшой стол для переговоров с четырьмя креслами. Черкасов и Иваныч заняли крайние, я же оказался между ними, лицом к двери и книжному шкафу. Кресло напротив меня осталось пустым. Я сел и стал разглядывать кабинет. В простенке между окнами висело несколько документов в рамках. «Председателю жюри всероссийского конкурса „Лучший телеведущий новостей“, „За обеспечение он-лайн конференции В. В. Путина в 2006 году. Благодарность“, „Победителю всероссийского конкурса по быстрому поиску в Интернете“, „Лучшему в профессии. Российская ассоциация работников медиаиндустрии“. „Странно, почему я до сих пор не слышал фамилии этого человека? Судя по кабинету и рамкам на стене, персонаж в информационном поле значимый“, – подумал я, прочитав названия дипломов. „Есть многое на свете…“ – тут же вспомнилась мне фраза Иваныча. Действительно, „Яндекс“ и „Yahoo“ о таких людях, как правило, не рассказывают.
В книжном шкафу кроме самих книг, судя по корешкам, в основном посвященным СМИ, стояло две работы в рамках. Одна из них представляла собой традиционную фотографию Че Гевары в берете со звездой. Он стоял в полный рост, одетый в футболку с изображением Путина, и держал в правой руке телевизионный пульт. Другая являлась плакатом, выполненным в стилистике первых лет Великой Отечественной войны. На плакате были изображены рабочие в спецовках, касках на голове и с закопченными, ответственными лицами. Они шли цепью на фоне горизонта с нефтяными вышками, сжимая в руках кирки и отбойные молотки. Поверх голов нефтяников стоял слоган:
РАЗГРОМИМ СЫРЬЕВОГО ПРОТИВНИКА!
ЗА РОДИНУ!
URAAAAAAAAAAAAAAALS, ТОВАРИЩИ!
Нефтяники России взяли на себя обязательства по увеличению добычи нефти на 2% в 2006 году
«Креативненько, – отметил я. – Ничего у ребят не пропадает».
– Ну что? Расскажите мне, Антон, что вас толкнуло на путь информационного терроризма? – вытащил меня из созерцаний Черкасов.
– Как?… Каккк… ого терроризма?
– Информационного, Антон, информационного.
– А почему это я террорист?
– Вот гад! Сам теракт подстроил, а сам спрашивает, – включился в беседу Иваныч, неожиданно для меня, использовав этакие простонародные обороты. – Да что с ним говорить-то, а? Его в колонию надо, а не лясы с ним точить.
– И с этой позицией трудно спорить! – развел руками Черкасов.
«Ясно. Злой следователь – добрый следователь. Интересно, для чего меня сюда привезли? Вербовать хотят?»
– Я никакой теракт не устраивал, граждане. Я журналист, а не подрывник. У меня своя работа, – ответил я.
– Антон, давайте вы сейчас кривляться прекратите, потому что от вас не требуется чистосердечное признание, тем более что мы и так в курсе событий, а времени у меня мало. Вы здесь для того, чтобы слушать. Посему я переформулирую вопрос более откровенно: «Какого черта было инсценировать всю эту клоунаду у метро?» У вас фантазия иссякла или просто слишком большой бюджет осваиваете?
Подобный тон беседы вариантов для увиливаний не предусматривал, посему я решил принять «откровенные» правила игры:
– Господин Черкасов, мы с вами коллеги, правда? Наша задача – конструировать информационное поле. В такой работе мы вынуждены использовать, скажем, любые нетрадиционные методы для воздействия на аудиторию. Так что это всего лишь механизм. Как вы знаете, мы ограничены в больших медиаинструментах, приходится работать в окружении превосходящих сил противника.
– Антон, я думаю, вы не мой коллега. Вы – аферист от СМИ. Недоучившийся аферист.
– Доучиться мне ваши коллеги не дали, – парировал я.
– Тебя вместо увольнения из ФЭПа надо было журналистом отправить тогда еще. На Крайний Север, – снова встрял Иваныч.
– Видимо, у ваших коллег в то время был скудный бюджет командировок. Или боялись такого таланта, как я, заморозить. – Я повернул голову в сторону Иваныча. Отчего-то страх мой прошел.
– Переписывать речи Геббельса можно годами. Более талантливо. И без ошибок, – продолжил Черкасов, – но настоящий профессионал СМИ всегда вырабатывает собственный стиль. Медиаконструкт, Антон, насчитывает добрую сотню способов достижения преимущества в информационной конкуренции. Мы можем обратиться к практике борьбы тори и лейбористов в Великобритании или демократов и республиканцев в США. Любая комбинация в СМИ может быть разыграна с использованием компромата, подтасовки фактов и ворованной из стана соперников информации. Можно манипулировать журналистами, телекартинкой, радиоэфиром и Интернетом. Это не возбраняется. Но везде есть границы, за которые настоящий профессионал никогда не выйдет. Всегда есть правила игры, Антон. Вы их вчера нарушили.
– А вы, значит, правила никогда не нарушаете? Не блокируете эфир для конкурентов, не анонсируете псевдонародные инициативы по продлению срока президентских полномочий? Не строите параллельную реальность, в которой все хорошо и все довольны?
– Любые СМИ, Антон, и есть параллельная реальность.
– Да? Ну если ваша параллельная реальность состоит целиком из радостных будней народа, то почему вы не допускаете возможности параллельной реальности, в которой гремят взрывы, а?
– Потому что это против правил, еще раз повторяю. Это негласный кодекс профессионалов. Можно использовать любые технологии, кроме технологий крови. Вспомните историю двухгодичной давности с картинками разрушений ливанского города после попадания израильских ракет, подделанными в фотошопе. Если бы речь шла о фотошопе, где президент какой-то страны обнимает проституток, все промолчали бы. Но кровь фотошопить нельзя. Она слишком реальна. И потом, вся эта мерзость, устроенная на пресс- конференции…
– Кожугетыча подставил. Святого человека! Он из самолета не вылезает, лично разруливая наводнения, землетрясения и техногенные катастрофы, а вы, суки, втянули его в ваше говно. Он же привык с реальными вещами работать, а не воду в ступе толочь, как вы. – Иваныч хлопнул себя по коленке и, отвернувшись, добавил: – Я бы с тобой, конечно, по-другому поговорил.
– А можно огласить все правила? Так, чтобы знать на будущее. Типа как в футболе? – тихо спросил я.
– А в общем они похожи на футбол. Знаете, там тоже нарушения бывают, все хотят выиграть. Можно себе рукой подыграть, иногда случается забить из «вне игры». На это можно закрыть глаза. Но где вы видели, чтобы проигрывающая команда, отчаявшись одолеть соперника, вызвала бы на подмогу зрителей с трибун? – Черкасов запнулся, потому что в этот момент дверь открылась и на пороге показался маленький человек в твидовом костюме, похожий на Зиновия Гердта.
– Не помешаю? – спросил «Гердт».
– Заходи, заходи, – сказал Черкасов, – я тут дополнительные занятия для неуспевающих провожу.
– Привет, Женя, полюбуйся, это и есть тот самый Дроздиков, – поздоровался с вошедшим Иваныч.
– Любопытно. – «Гердт» надел очки и сел напротив меня. – Так вот кто терроризм нам устроил. И что
