– Может быть, передадите мне для него наглядное пособие? – усмехнулся я, показывая на плакаты. – А то я боюсь, не смогу передать со всей суровой марксистской прямотой.
– Скажите, Антон, а вы не боитесь однажды на самом деле узнать, что напрасно называют Север крайним? – «Гердт» снял очки и начал протирать их тряпочкой, вытащенной из бокового кармана пиджака.
– В смысле?
– Ну, в смысле увидеть своими глазами, что он бескрайний? – Он подышал на очки и снова принялся протирать их.
– Я после сегодняшнего нашего диалога понимаю, что страхов у меня осталось меньше. – Признаться, я устал от этой демагогии и хотел, чтобы наша встреча скорее закончилась.
– В самом деле? Ну, тогда я вам его дарю. В смысле Север. Возьмите визиточку. Вдруг пригодится. Не дай бог, конечно. – Он протянул мне карточку, встал и пошел к выходу. За ним встали Черкасов и Иваныч.
– До свидания, Антон. Проводи его, пожалуйста, – кивнул Черкасов Иванычу. – Я надеюсь, Антон, вы дома еще раз проанализируете нашу встречу и сделаете работу над ошибками.
– Постараюсь, – отвечаю я и выхожу вслед за Иванычем. В лифте я достал из кармана визитку, которую дал мне «Гердт»:
Скуратовский Евгений Малютович
Эксперт
BASSMANN – Ooh yeah!
PRAVO Ltd
Судебные тяжбы
Правовая поддержка вашего бизнеса
Юридические консультации
Раздумывая, зачем она мне, я автоматически перевернул ее и прочел мелкий шрифт на обороте:
I will see you in far-off places
© Morrissey
Прочел и тут же убрал в карман.
Внизу дежурный мент выдал мне пластиковый пакет с надписью «Общепит». Заглянув внутрь, я обнаружил свои вещи, сданные при пересечении металлической рамы. Мы с Иванычем вышли на улицу, молча дошли до второго милицейского кордона, миновали его и остановились рядом с «Мерседесом», доставившим нас сюда.
– Ну, бывай, журналист, – усмехнулся Иваныч.
– Вам тоже всего самого хорошего, – улыбнулся я. – Вы, кстати, меня до дома не подбросите? Или до того места, откуда взяли?
– А ты заработал на такое такси-то? – Иваныч посмотрел на меня с плохо скрываемой неприязнью. Видимо, он на самом деле жалел, что меня не расстреляли.
– Понял. Не дурак. Стало быть, доеду сам как-нибудь. – Я кивнул головой и пошел в сторону Старой площади. Когда я вышел на площадь, хлынул сильнейший ливень. Благодаря тому, что у кафе «Прадо» всегда стоят таксисты, я не слишком сильно вымок. Сев в первую же машину, я объявил тысячу рублей и уже через тридцать минут принимал душ в собственной ванной.
После душа я лежу на диване. Одним глазом я смотрю телевизор, по которому идет какой-то документальный фильм о Великой Отечественной. На экране о чем-то увлеченно беседуют офицеры СМЕРШа.
Я чертыхаюсь, прогоняя неприятную ассоциацию, и закрываю глаза.
ВЛАСТЕЛИН МЕДИА
Мы всей командой сидим в комнате для переговоров, временно переоборудованной в кинозал. Позади всех сидит Вербицкий. На растянутом на стене экране – рабочая версия документального фильма «Чья-то чужая нефть». Даже не документального, а, как сказано в титрах, «героико-публицистического эпоса». Минут тридцать шел рассказ о детстве, отрочестве и юности Ходорковского в пряничном стиле «когда был Миша маленький с кудрявой головой, он тоже лазил в валенках по вышке нефтяной». Затем рассказ пошел о становлении компании «Юкос» и превращении ее в Закрома. Реально, закадровый голос так и сказанул – «Они создали Закрома Родины». В тот момент, когда я собрался уж было зевнуть, началась жесть. Пошли кадры про арест.
Голос за кадром: «Как Прометей, он нес народу России свет свободы и либеральных ценностей. Он шел наперекор Системе, высоко подняв голову. Он просто делал свою работу. А в это время чьи-то злые глаза уже следили за ним».
Камера показывает чьи-то глаза в прорезях спецназовской маски. Следующий кадр – Михаил Ходорковский изображен Прометеем, прикованным к скале. Его атлетичный торс перекрещен цепями, ноги закованы в кандалы. Он мудро и вместе с тем печально смотрит из-под очков куда-то на Восток. Туда, где рождалась заря и нефть. С наступлением темноты с той же стороны прилетает двуглавый орел, держащий в лапах скипетр и державу. Головы орла, как и полагается государственной птице, смотрят в разные стороны. Орел камнем падает с небес и начинает двумя клювами яростно долбить печень Ходорковского, сжирая ее без остатка. Лапы орла попеременно охаживают Прометея по голове скипетром и державой.
– Мама родная, – я хватаюсь за виски, – Вадик, кто это снимал?
– Ну, так… паренек один молодой, а что, не нравится? – обернулся Вадик в искреннем изумлении. – Что конкретно?
– Что ж он употребляет-то? Барбитураты? Нет… скорее всего кислота…
Голос за кадром:
– За ночь печень регенерировалась и даже чуть увеличивалась в размерах. Если посмотреть на нее поближе (наезд камеры), то под тонкой пленкой можно было различить нефтяные вышки, капилляры нефтепроводов, новые перерабатывающие предприятия, сотни бензовозов и тысячи бензоколонок, заседания совета директоров и рост акций, увеличение EBITDA и выплаты дивидендов, хороших друзей и верных подчиненных, жарящих вместе шашлык в Нахабино, лицей для талантливых детей и региональные программы развития.
Что и говорить, снято гениально. Признаться, я и сам люблю здоровый стеб и цинизм, который делает окружающий мир более удобоваримым. Но все-таки есть же пределы всякому глумилову. И потом, поймет ли Аркадий Яковлевич? В силу возрастных различий, так сказать. Я поворачиваюсь назад и смотрю на Вербицкого. Его лицо не отражает никаких эмоций. Он сидит, погруженный в просмотр, лишь изредка поправляя очки. Хм…
Голос за кадром: «Узник тишины? Нет, неправда. Народ не молчит. Те, к кому все эти годы обращался Михаил, помнят своего вождя. Своего духовного проводника».
Теперь камера показывала долговязого парнишку, одетого в тертые джинсы и куртку-«аляску». Он стоял на фоне не то гаражей, не то забора из ржавых металлических листов. В руках его был плакат, на котором была нарисована нефтяная вышка, которую венчало Всевидящее Око, вроде того, что нарисовано на долларе США. Над оком полукругом было написано:
Liber Hodor!
– Этот материал еще не причесан, – шепотом сказал Вадим, наклонившись к моему уху, – рабочая версия.
– А что за парень-то? – поинтересовался я.
– Не в курсе. Его Генка притащил. Говорит, что это новая звезда русского Интернета. Типа того на него вся молодая аудитория дрочит.
– А… – делаю я понимающее лицо. Голос за кадром:
– Здравствуйте, расскажите о себе, Сергей. Парень кашлянул, зачем-то поднял над головой плакат, потом опустил и начал говорить:
– Я Сережа Шляхтич, основатель и руководитель движения высшей нефтяной справедливости «Либер Ходор!». Мы – прогрессивная молодежь России – видим свою цель в продолжении дела нашего великого
