— Вот, товарищ лейтенант, — старшина отдышался и врезал Фархаду подзатыльник. — Бегать он, сука, надумал, а? Бегать он от меня решил, козел!
Лейтенант вопросительно посмотрел на старшину.
— А унитаз того. — Старшина поправил фуражку. — Этот, об асфальт расколол.
— Ми иво на ситройка нашли, на ситройка, ай-яй-яй-ай-ай! Ай! — завизжал Фархад, получив от старшины очередной удар.
— Да ясен хуй. — Лейтенант посмотрел поверх Васиной головы. — Чемодан открой.
— Там инструменты, — тихо протянул Вася.
— Чемодан открой, мудила! — все таким же лишенным оттенков тоном бросил лейтенант.
Вася присел, открыл кейс.
— Нихуя себе! — крякнул старшина. — Ой, то есть… извините, товарищ лейтенант.
— Я не терарыст, я не терарыст, — завел свою волынку Фархад.
— Успокой его, старшина. — Лейтенант присел перед кейсом, снял фуражку, вытер рукавом лицо. — Да, дела… Вы, мужики, знаете, сколько за такие бабки дадут?
Вася попятился.
— Стоять! — рявкнул лейтенант. — Знаете, нет?
— Нет, — дружно ответили гастарбайтеры.
— Это… это, пожалуй, высшая мера… это, в общем, расстрел, да, старшина?
— Так точно, товарищ лейтенант!
— Сейчас поедем на дознание. Кого убили, куда труп дели, да, старшина? — почти шепотом продолжил лейтенант.
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Мы не убивали никого, — буркнул Вася. — Мы его на стройке нашли.
— Как же не убивали, когда убивали! — Лейтенант впервые поднял на Васю глаза. — При таких деньгах всегда труп есть. Обязательно.
— Не убивали мы, — упрямо твердил Вася.
— Может, ты и не убивал, а вот по другу твоему есть вопросы. — Мечтательно посмотрел на Фархада лейтенант.
— А-А-А-А-А! — В ужасе закричал Фархад, за что тут же схлопотал по почкам.
— Он тоже не убивал. — Вася закашлялся.
— Да? — Лейтенант надел фуражку, встал. — И почему я тебе верить должен? Вы тут ходите, баб наших насилуете, воруете. Может, тебя кончить прямо тут, и все дела?
— Ну и кончай! — Вася сплюнул и злобно зыркнул на лейтенанта.
— А глаза у тебя хорошие. — Лейтенант расстегнул китель. — Душно-то как, ёпта. Как же душно! И что мне с вами делать-то, с убийцами?
— Мы не убийцы, — повторил Вася.
— Правда? Значит, вас отпустить?
— Вроде того, — кивнул Вася.
— Ну ладно, — пожал плечами лейтенант. — Отпускаю.
— Как это? — Вася широко раскрыл глаза.
— А вот так. — Лейтенант подошел к Васе на расстояние указательного пальца. — Просто.
— Просто?
— А еще раз увижу в этом районе — тупо пристрелю, ясно?
Вася кивнул.
— Не слышу, бля! Ясно?! — рявкнул лейтенант.
— Ясно, — громко ответил Вася.
— Карманы выворачивай.
Вася расстегнул нагрудный карман и вынул две смятые пятисотрублевые купюры.
— А у тебя чего?
Фархад послушно достал из кармана пачку смятых полтинников и передал старшине.
— Это штраф, за регистрацию… Ну, вы поняли. — Лейтенант убрал деньги в карман. — А теперь ноги в руки и рысью отсюда!
Работяги попятились, потом резко развернулись, и, как ездовые собаки, вприпрыжку, понеслись вперед.
— Это… товарищ лейтенант, зачем же мы их отпустили? — Старшина подобострастно заглянул в глаза лейтенанту, когда гастрики скрылись из виду. — Они же унитаз разбили… и вот… человека за бабки убили, наверняка… Может, надо было их это, — старшина два раза согнул указательный палец, — того?
— Степень вины определяет суд, старшина. Мы просто порядок охраняем. И мирный сон граждан. Банкуй, — лейтенант расстегнул еще одну пуговицу на кителе. — Чего стоишь? Тащи кейс в машину! Блядь, как же душно-то… как же душно… щас бы пивком освежиться, да, старшина?
DEUX EX MACHINA
Не говорите мне ничего о «хороших» людях, потому что вся моя жизнь превратилась в руины из-за этих самых «хороших» людей.
«Какой-то щенок проблему создал уапще на ровном месте»… Эх, Саслан, Саслан. Если бы ты в юности изучал философию, то знал бы, что проблемы не создают. Они сами возникают, и только «уапще» на ровном месте. Но ты же ничего не читал, кроме инструкции к гранате РГД, и в этом твоя сила, Саслан. Это якорь, который тебя удерживает. Ты не думаешь, ты стреляешь. Как викинги. Они тоже, помнится, встретив на острове незнакомца, сразу бросались рубить его на части. Потому что незнакомец мог оказаться либо захватчиком, либо злым божеством. Разрубил его — значит, отстоял свою землю, а если он тебя опалил огнем изо рта, значит, попадешь в Валгаллу. С любой стороны хорошее дело. Win-win.
А я много думаю. «Уапще» слишком много. Был бы я примитивнее, попросту не подошел бы к телефону или сказал, что за границей, или… в общем, отказался от этого дела. Но я же образованный раб смысловых надстроек. Прежде чем просто сказать «нет», я подумал о своем имидже человека, решающего чужие проблемы. Я подумал о том, как после отказа меня воспримут другие заказчики, о недостающей сотне тысяч, я подумал о том, что ты викинг, Саслан, а если викинг просит помочь, ему нельзя отказать, он тебе еще пригодится. Я слишком умный… в этом проблема…
Начало недели ясно намекало, что начинаются проблемы. Они всегда приходят сюда с сентябрем, с пробками, которые создают родители, что носятся по городу, покупкая тетради, учебники и всякое школьное дерьмо.
Все проблемы в моей жизни начинались первого сентября. Школьные драки, институтские романы, смена работы — все приходилось на сентябрь. Каждый раз, когда заканчивается лето, я начинаю нервничать, будто завтра снова в школу или институт. Ненавижу первое сентября. Чертов Гитлер начал войну первого сентября, а что сделал ты, чтобы не пойти в школу?
Все началось в понедельник, когда у меня загнил кактус, мирно росший почти два года. Напитался этой адской жарой, вылез из кадки, распластался побегами, и, сука, вырвал из земли корни. Я стоял над кадкой и почти плакал — его молодые отростки распластались по паркету, словно он сбежать хотел. Собрался с духом, напрягся, рванул и… растекся, как кисель, будто ему ноги отрубили. И даже домысливать не надо — все, абсолютно все хотят свалить из Москвы, даже кактусы.
Потом ЭТА. Неуклюжая в своей вечной отстраненности, будто обдолбанная эфиром, восторженно- наивная идиотка, уничтожившая мой диван. Человек, который случайно может взорвать у тебя дома атомную бомбу, приняв ее за зажигалку, а потом замереть между искореженными плитами, торчащей
