памятниках именами усопших. На некоторых он узнавал фамилии известных полководцев, депутатов парламента, актеров, просветителей. Чем прославленней был при жизни усопший, тем крупнее были надписи на памятниках — или ему так казалось?
Миновав могилы, он вышел на заросшее деревьями и травой открытое место. Проходя мимо старых сосен и литокарпусов, Хамото смотрел под ноги, чтобы не споткнуться о выступавшие корни деревьев. Потом он остановился передохнуть и внезапно обратил внимание, что вся местность вокруг изрыта разной величины ямами, находившимися на равном расстоянии друг от друга. В одни можно было поместить человека, в другие — маленькую собачонку. Вокруг ям виднелись холмики свежевырытой земли. Они еще не заросли травой. Чуть подалее он заметил целую гору камней. Он подошел ближе: то были брошенные как попало могильные камни и небольшие надгробные памятники. Они оказались настолько облепленными землей, что трудно было прочесть надписи. По-видимому, кто-то разрыл могилы, а памятники свалил в кучу — да так и оставил.
— Черт знает что! — пробормотал в сердцах Хамото. — Кому пришло в голову натворить такое?
Он очистил ближайшие могильные камни от земли и стал читать надписи: рядовой такой-то, солдат второго разряда такой-то, старший ефрейтор такой-то. Хамото стало ясно, что здесь были похоронены исключительно рядовые солдаты и нижние чины. У кого же хватило совести разрыть могилы, а могильные камни свалить в кучу, словно обычные булыжники, и почему это коснулось только рядовых солдат?
Он осторожно притронулся к одному из залепленных землей камней, и перед его глазами вдруг всплыло лицо покойного Нитты. Может, и он, гуляя по кладбищу, проходил здесь и касался своими руками этих сваленных в кучу камней?
Хамото так задумался, что заметил шедшего навстречу человека, лишь когда тот подошел вплотную. Мужчина лет шестидесяти, по виду служитель храма, нес кому-то на могилу букет цветов.
— Простите, вы не можете объяснить, почему разрыты эти могилы? — обратился к нему Хамото.
Мужчина остановился и стал подозрительно его разглядывать.
— Вы имеете в виду это? — он безразлично кивнул на груду могильных камней. — Здесь предполагают установить большой памятник погибшим войнам. Об этом договорились наши генералы — они-то и приказали разрыть старые солдатские могилы.
У служителя оказался не по годам высокий и громкий голос.
— Печальное зрелище! Как можно поступать так жестоко!
— Да, не позволили солдатам упокоиться с миром. А ведь именитые могилы не тронули. Что поделаешь, хотя война и окончилась, а солдат — он всего лишь солдат, не более того…
Остриженный под ежик служитель храма усмехнулся и, коротко кивнув, проследовал дальше, к именитым, как он сказал, могилам, чтобы возложить на одну из них цветы.
Дальше дорога шла под уклон. Хамото спустился по ней и снова оказался среди могильных памятников. То было продолжение кладбища. Несколько землекопов там разрывали могилы, выворачивая из них надгробные камни. Они дружно поддевали камни лопатами, потом нажимали на рукоятки, и камни вываливались из своих гнезд. Казалось, будто они выкручивают из земли грибы.
— Разрешите узнать, — обратился к одному из землекопов Хамото. — Это вы делаете по указанию храмового начальства?
— Да, — неприветливо ответил тот, проведя ладонью по потному лицу и вытерев ее о куртку.
— А что будет на месте этих могил?
— Памятник погибшим воинам. Так сказал генерал-лейтенант Ванифути. Эй, верно я говорю? — крикнул он копавшему рядом молодому парню с хатимаки [10] на голове.
— Не знаю, генерал-лейтенант или кто другой, слышал только, что один важный военный приказал.
'Генерал-лейтенант Ванифути? Где-то уже приходилось слышать это имя', — подумал Хамото и спросил:
— Значит, этот генерал-лейтенант задумал возвести Памятник погибшим воинам?
— Да, об этом и в газетах писали. Вроде бы собрались знаменитые генералы и сообща решили построить памятник воинам, павшим в боях на Тихом океане.
Теперь Хамото вспомнил: генерал-лейтенант Ванифути был военным преступником, но каким-то образом избежал положенного наказания. Он получил известность благодаря тому, что выйдя из тюрьмы, сразу же постригся в монахи. А недавно газеты поместили сообщение, будто он посетил один из островов на Тихом океане и отслужил заупокойную службу по нескольким тысячам солдат, умерших там от голода.
Вот, значит, кто стал инициатором возведения памятника погибшим воинам. Вот ради чего срывают могилы рядовых солдат, похороненных здесь, как свидетельствуют многие надписи, еще в военную кампанию тысяча девятьсот четвертого-пятого годов.
Город Токио испытывал большие трудности с жильем. Стало тесно и на кладбищах, и каждый, кто мог, старался заранее захватить себе место — некоторые даже за счет старых могил.
На кладбище храма Гококудзи было особенно много могил военных. Покинув изрытый ямами участок, Хамото углубился в настоящий лес из кленов и дзелькв. В ветвях щебетали птицы, прямо из-под ног взлетел голубь.
'Трудно поверить, что в центре Токио сохранился такой лес', — с удивлением подумал Хамото. Наверно, Нитте нравились здешние могилы; и Хамото казалось, будто теперь он понимает, отчего художник избрал для прогулок столь уединенное место. Но что же такое грозное затаилось среди этих деревьев и могил и привело к его убийству? Хамото оглядывался вокруг, но разгадки не находил.
Он прошел через окрашенные в алый цвет центральные ворота храма Гококудзи, спустился по каменным ступеням и, миновав площадку для прогулок, вышел на улицу Мия-кодэндори. Внезапно его потянуло в лавку певчих птиц поговорить с Мидори, и он повернул в сторону Сакасита.
Дверь в лавку была открыта, и он увидел Исаку и его жену, занимавшихся чисткой птичьих клеток. Он поздоровался и спросил о Мидори.
— Заходите, она вышла по делам — тут недалеко. Скоро должна вернуться. — Исаку пригласил его в дом и, обернувшись к жене, крикнул: — Давай отдохнем немного, у нас гость.
Хозяйка радостно приветствовала Хамото и, положив на циновки плоские подушки для сидения, сказала: — Вам известно, что Мидори сегодня ездила в Итикаву?
— В Итикаву? Зачем это? — удивленно переспросил Хамото.
— Так, значит, вы не знали? — вытирая руки о передник, вступил в разговор Исаку. — Ее отвозил туда помощник инспектора Кинуи для опознания трупа.
Хамото не мог вымолвить ни слова от удивления и лишь переводил взгляд с Исаку на его жену.
Понизив голос, Исаку рассказал о том, что сегодня Мидори ездила на опознание трупа, который нашли близ реки Эдогава в парке Сатоми.
— Ничего об этом не знаю. Ну и что: она узнала человека, который убил Нитту?
— По словам Мидори, похожими оказались только бумажник и костюм.
Хамото почувствовал неодолимое желание немедленно повидаться с Кинуи и подробно расспросить его. Когда он уже вставал, в дверях появилась Мидори с большим узлом.
— Добрый день, — приветствовала она Хамото.
— Мы сейчас рассказывали господину Хамото о твоей поездке в Итикаву, — сказала хозяйка, принимая у нее узел.
— Я так испугалась, до сих пор от страха сердце стучит. — Она дотронулась рукой до груди. — Я впервые в жизни видела так близко лицо мертвеца. Но полицейские мне приказали смотреть внимательно. Я долго глядела на это страшное, изуродованное лицо и так тряслась от ужаса, что у меня все плыло перед глазами.
— Но бумажник и пиджак ты все же узнала?
— Они были похожи, но в точности утверждать не могу.
— Скажи, Мидори, а Кинуи и Мита еще там, в Итикаве?
— Кажется, они собирались поехать в полицейское отделение Оцука.
— Я сейчас позвоню им и договорюсь о встрече, а потом вернусь к вам. Мне надо кое о чем тебя расспросить.
