левого бедра. — В детстве мне нравилось забираться на высокую хурму, которая росла у нас в саду. Хурма была старая, но каждый год давала много плодов. Они висели на ней, как колокольчики. Однажды — я тогда училась в первом классе — я полезла на хурму, оступилась и полетела вниз. А под хурмой мать складывала дрова, и я ударилась ногой об острое полено. — Лицо Мидори болезненно передернулось, словно она вновь почувствовала испытанную тогда боль. — Меня сразу повели к врачу, но, видно, в моем теле много было яду — я всегда мучилась от нарывов — и рана стала гноиться. Пришлось сделать операцию. С тех пор я стала калекой, хромоножкой. Господин Хамото, всю жизнь я никому не нравилась, ни один человек не признался мне в любви. Только жалели или сочувствовали. Но Нитта относился ко мне по-другому. — Мидори ненадолго умолкла, потом продолжала. — Он говорил, что любит меня, очень любит — хромоножку. И когда. я лежала с ним под одеялом, он стал гладить то место, где у меня рана. Сначала было неприятно, потом я привыкла, и мне уже казалось, будто гладит меня покойная мать. В груди стало жарко-жарко, а сердце словно остановилось. Вот и все, больше ничего между нами не было. И все же я ощутила странное чувство — ведь впервые рука мужчины коснулась моего бедра. С тех пор, как господин Нитта умер, я только и вспоминаю о том вечере, когда мы лежали под одним одеялом. Наверно, я тоже любила его.
— Нитта души в тебе не чаял. Он и мне говорил об этом — все уши прожужжал, повторяя твое имя. — Хамото глядел на развеваемые ветром длинные волосы Мидори, и ему стало казаться, что он понимает чувства, испытанные Ниттой, когда тот нежно поглаживал шрам на бедре девушки.
— Конечно, ты ему нравилась, но в то же время он по-своему любил и бывшую жену… Скажи, а помимо мастерской, они где-нибудь встречались?
— Вы имеете в виду: встречались ли они во время его прогулок? Нет. Она обычно приезжала на машине, оставляя ее у склада, а сама спускалась в мастерскую.
— Но если она так открыто приезжала на свидание, ее мог выследить муж.
— Думаю, она этого не боялась. Мне кажется, она женщина не из трусливых. Что до мужа, то он, наверное, ничего не знал.
'Может быть, девушка и права, но кто поручится, что Такако или ее муж не связывались с этой бандитской группой и не навели ее на художника', — подумал Хамото и решил: чтобы лучше понять настроение Нитты, есть смысл повидаться с Такако и ее нынешним супругом.
Простившись с Мидори, Хамото сел в электричку, шедшую в сторону Яматэ.
Уже стемнело, когда он вышел на станции Дайтабаси.
Помощник инспектора Кинуи рассказывал ему о своем посещении типографии 'Итиринся'. Хозяин типографии ушел на какое-то совещание, и его приняла Такако. Когда Кинуи свобщил ей о смерти бывшего мужа, она расстроилась и подтвердила, что ходила к нему на свидания.
Неужели новый муж позволял ей встречаться с Ниттой? Это не укладывалось в голове у Хамото. Добравшись до квартала Охара, Хамото увидел на телеграфных столбах рекламу 'Итиринся', в которой сообщалось, что типография принимает заказы на цветную офсетную печать, а также печатает конверты и прочее.
Хамото открыл дверь и вошел внутрь. Там за столом, освещенным лампой дневного света, сидела женщина, складывавшая в картонные коробки какие-то печатные издания. По-видимому, это и была Такако.
Хамото представился и сообщил, что версия об убийстве Нитты подтвердилась. Он рассказал и о трупе убийцы, который был обнаружен в парке Сатоми. Судя по реакции Такако, она слышала об этом впервые.
— Подробности будут, наверное, опубликованы в сегодняшних вечерних газетах, — заключил Хамото, наблюдая, как меняется лицо Такако, — в ее глазах теперь были страх и удивление.
— Не могу понять, каким образом покойный Нитта познакомился со своим будущим убийцей. Его заметила Мидори поблизости от мастерской. На нем был серый пиджак, под мышкой он держал черный портфель. По-видимому, в тот день он побывал в мастерской Нитты, но как он мог знать, что художник живет один?
— Не представляю. — Такако глубоко вздохнула.
— У Нитты был крайне ограниченный круг знакомых: его приятели Нонака и Таноки, из редакционных работников только я да два-три журналиста из еженедельника 'Дзинсэй', затем вы и Мидори. Ну и еще несколько соседей. Если этот загадочный мужчина сблизился с Ниттой через его друзей или знакомых, то через кого? Именно это я и хотел бы выяснить. — Хамото внимательно поглядел на Та-како и продолжил: — Позвольте спросить: где бывал Нитта в последние дни перед смертью? Помимо прогулок ходил ли он куда- нибудь по делам?
— Не знаю, — задумчиво произнесла Такако, потом, будто вспомнив, сказала: — Он ко мне приходил.
— К вам? — опешил Хамото.
— Да, дней за десять до смерти, точнее двадцать второго числа, он зашел за визитными карточками. Однажды, когда я была у него в мастерской, он заговорил, что хорошо бы заказать визитные карточки — это удобно для общения с клиентами. Я ему пообещала и втайне от мужа попросила изготовить для него визитки. Узнав об этом, он очень обрадовался и даже сам за ними пришел. Никто меня не спрашивал, а меня так расстроила смерть Нитты, что я совершенно забыла о визитках.
— Сколько вы их напечатали?
— Целую коробку — туда входит ровно сто штук. Вот такую. — Она взяла одну из коробочек с изображением стрекозы, которые стопкой лежали на столе у стены.
'Зачем ему понадобилось столько визитных карточек?' — подумал Хамото. В его мастерской их не обнаружили. Возникает вопрос: куда он использовал сотню визиток всего за десять дней?
Глава седьмая
Хамото не помнил, чтобы Нитта когда-нибудь вручал ему свою визитную карточку, точно так же он не видел, чтобы тот давал их кому-либо еще.
Зачем ему ни с того ни с сего понадобились эти визитки? И куда они делись?
Когда вместе с детективом Тани он просматривал содержимое ящика стола и картонной коробки, в которой художник хранил свои бумаги, они его визитных карточек не обнаружили. После встречи в типографии 'Итиринся' с Такако Хамото вернулся в редакцию своего журнала. Ему надо было поработать, но истории с визитными карточками не выходили из головы.
Хамото позвонил в полицейское отделение Оцука. Ему ответили, что Кинуи и Мита отправились в Кумагомэ на квартиру рекламного агента. Но Тани был на месте, и Хамото обрадовался, услышав в телефонной трубке его высокий голос. Ведь именно он проводил осмотр мастерской художника.
— Вы случайно не находили в мастерской визитные карточки Нитты? — спросил он.
— Визитные карточки? — удивленно переспросил Тани.
— Ну да, обыкновенные визитки в коробочке из голубой бумаги с изображением стрекозы. За десять дней до смерти Нитта приходил за ними в типографию 'Итиринся'. По его просьбе визитки отпечатала Такако — его бывшая жена.
Тани ненадолго задумался, потом сказал:
— Что-то не припомню. Нет, не было. Да ведь мы вместе с вами проводили осмотр!
— И мне так кажется. Знаете, эти визитные карточки не дают мне покоя. А как сейчас обстоят дела с жилищем Нитты?
— Им пока распоряжается владелец ломбарда 'Маруман'. Что до коробки с документами и содержимого ящиков стола, то, по нашей просьбе, младший брат Нитты оставил все, как есть. В любой момент можно провести дополнительный осмотр.
— А у кого хранятся ключи от мастерской?
— У владельца ломбарда.
— Он мне их даст?
