важных целей, сбила одиннадцать самолетов врага и была награждена орденом Красного Знамени. Ее командир — орденом Ленина.
А 21 апреля 1940 года Николаю Александровичу Токареву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Он назначается командиром полка. Со всей энергией, свойственной его натуре, принимается за решение проблем, диктуемых сложной и напряженной обстановкой того периода.
Но молодому командиру не повезло. В начале 1941 года в полку произошла тяжелая авиационная катастрофа. Один из летчиков, выполняя сложный полет, потерял ориентировку в тумане. Погиб весь экипаж, погиб видный изобретатель, находившийся на борту самолета. В феврале пришел приказ о переводе Токарева на Юг с понижением в должности.
Взыскание не обидело боевого командира: он сам острее всех переживал потерю. В чем-то, конечно, была и его вина. Не хватало опыта, кое-где подводил и характер: горячность, стремление добиться своего, не считаясь со сроками и возможностями подчиненных… Став на должность заместителя командира 2-го минно-торпедного авиаполка Черноморского флота, майор Токарев отлично организовал летную подготовку. Сам летал больше всех. В короткое время полк освоил ночные полеты, довел до виртуозности пилотирование по приборам…
И вот — Великая Отечественная война…
С первых дней — налеты на Констанцу. Один за другим, по два раза в день. Пять часов длится полет. Токарев отдыхает столько, сколько требуется для ремонта и заправки самолета. И снова — в воздух. Не пропускает ни одного группового полета. И это не только азарт боевого летчика, не только неукротимый токаревский темперамент. Руководитель полетов, неизменный ведущий боевых групп тщательно изучает противовоздушную оборону военных объектов врага, ищет наименее опасные подходы к целям, наиболее эффективные тактические приемы для их поражения. Вылет за вылетом, бомбежка за бомбежкой. Корабли на Дунае, батареи Тульчи, военные склады в Сулине, нефтяные заводы Плоешти, военные сооружения Констанцы, аэродромы, скопления вражеской техники на дорогах и переправах…
Потом оборона Одессы, Перекопа, бои в небе Ростова, Севастополя, Керчи…
В конце августа в полк возвратился из госпиталя штурман Александр Федорович Толмачев. 13 июля он вылетел со своим командиром капитаном Семенюком в составе семерки, ведомой Токаревым. Задача — бомбоудар по кораблям на Дунае, в Тульче. Экипаж Семенюка должен был отвлечь на себя огонь зенитных батарей противника. На подходе к цели самолет атаковали два истребителя. Толмачев успел прицельно сбросить бомбы, уничтожил батарею, но в этот момент в машину попал снаряд. Летчик был убит, штурман ранен. Неуправляемый самолет устремился к земле. Очнувшись, Толмачев откинул педали, вставил аварийную ручку управления и вывел машину в горизонтальный полет. Истекая кровью, сумел дотянуть до своей территории и совершить посадку в поле…
Токарев предложил Толмачеву летать с ним. Толмачев, разумеется, согласился. С тех пор они были неразлучны. Их боевое содружество стало образцом для всех экипажей полка.
С осени сорок первого Токарев стал командовать полком. Забот прибавилось. Но это не мешало ему чуть не каждый день водить в бой своих подчиненных.
Весной сорок второго года 2-й минно-торпедный полк был переименован в 5-й гвардейский. Преклонив колени перед новым, почетным знаменем, летчики и их командир поклялись биться с врагом еще самоотверженней, беспощадней.
Наступил самый тяжелый период войны. Фашистские полчища подошли к Сталинграду, к отрогам Главного Кавказского хребта…
На новороссийском направлении идут тяжелые, кровопролитные бои. Немцы подтягивают подкрепления, готовясь к удару со стороны Неберджаевской.
24 августа, с утра, майор Токарев поднял в воздух восемнадцать бомбардировщиков. Ведущим пошел сам. Летели журавлиным клином, без прикрытия: свободных истребителей не было. Разбомбили колонну автомашин на дороге Крымская — Новороссийск. На обратном пути успешно отбились от «мессеров».
Тут же приказ на повторный удар. Пока подвешиваются бомбы и заправляются баки, командир полка делает разбор полета: огонь зениток не так силен, можно понизить высоту бомбометания до тысячи ста метров. Вылетает вторично ведущим первой девятки. Вторую ведет комэск Минчугов.
На подходе к дороге — огненная завеса. Снаряды рвутся в опасной близости. Группа проскакивает заслон без потерь, отбивает атаку семерки «мессеров». Узкая дорога у Неберджаевской забита потоком машин и пехоты. Толмачев сбрасывает часть бомб на головной отряд. Самолет атакуют два вражеских истребителя…
Осколок снаряда ожег руку штурмана, пулеметная очередь пробила бензобак. Появился огонь на правой плоскости. Толмачев затягивает руку бинтом, не отрывая глаз от дороги. «Мессершмитты» продолжают атаку.
— Правая плоскость горит, — повторяет доклад стрелок-радист Петр Конкин, ловя в прицел своего раскаленного пулемета наседающего сверху «мессера». Толмачев выводит самолет на участок дороги, где автомашины с гитлеровцами сомкнулись в сплошную цепочку.
— Горим, — еще раз напоминает стрелок.
Командир молчит. Напряженно дышит раненый штурман.
— Сброс, — докладывает Толмачев, поворачивая прицел, чтобы проследить падение бомб.
Бомбы несутся на дорогу, с дороги навстречу — прерывистые дымные трассы автоматических пушек «эрликон».
— И левая плоскость горит! — докладывает Конкин.
Все бомбы сброшены, ветер свищет в пробоинах, из левой плоскости валит дым, пламя с правой уже не сбить. Надо командовать прыгать с парашютом. Токарев колеблется.
— Дотянем до Мысхако, — подсказывает Толмачев.
На Мысхако — выдвинутый на крайнюю линию к фронту маленький полевой аэродром истребителей. Садиться на него и для ястребка — лишний раз испытывать судьбу.
Токарев выпускает шасси, но стойки не становятся на замки. Сажать 'на брюхо' — горящий самолет наверняка взорвется. Уходит на встречный круг, пытается закрепить «ноги». Одна сигнальная лампочка загорается. Вторая «нога» беспомощно болтается под моторной гондолой…
На аэродроме все выскочили из землянок, задрали головы вверх. Огромная горящая машина заходит на посадку: заходит образцово — точно по осевой линии полосы…
Долетев до границы аэродрома, Токарев выключает мотор. Самолет стукается о землю одним колесом, подпрыгивает. От толчка до конца выпускается вторая стойка, становится на замок. Бомбардировщик, окутанный дымом и пылью, пробегает отпущенные ему две несчастные сотни метров. Успевает затормозить.
Не успели люди со стоянок подбежать к машине, как Токарев, высвободившись из лямок парашюта, уже взобрался на плоскость. Бросил парашют на пробоину, из которой выбивалось пламя. Навалился на него всем телом. Раненый штурман последовал его примеру, выбравшись на правое крыло. Подбежал Конкин с огнетушителем, за ним местные техники, летчики…
…На полковой аэродром из этого полета не возвратились три экипажа. Вернувшиеся видели, как падал простроченный очередями бомбардировщик Острошапкина, как потянул в сторону горящий самолет Бесова, как пошла на снижение густо дымящая машина командира полка…
Горькая весть моментально облетела полк. Ждали до конца этого дня. Ждали до вечера следующего. И когда уже не осталось почти никаких надежд, над аэродромом появился самолет. Он сел, весь в заплатах, отремонтированный на скорую руку, но спасенный, живой… Затем начались полеты на перевалы Главного Кавказского хребта. По шесть — восемь вылетов в день делал Токарев. Его неукротимая энергия, самоотверженность увлекали весь полк. Командир был кумиром летчиков…
В конце октября сорок второго года Николай Александрович назначается командиром авиабригады. Но и осваиваясь на новой должности, ни на неделю не расстается с полетами.
На аэродроме Майкоп сосредоточилось большое количество самолетов противника. Поразить их обыкновенным ударом с воздуха не представлялось возможным. Решено было высадить парашютный десант. На Токарева возлагалось осуществление первой части этого замысла. Десять бомбардировщиков, возглавляемые комбригом, блестяще обеспечили высадку. Дерзким налетом парашютистов были
