И было так плохо, что ей показалось, будто она умирает.
Система походила на корабль-матку, окруженную множеством странных суденышек, каждое из которых имело собственные задачи.
— Это же преступление, черт возьми! — Доктор выглядел не просто рассерженным, а откровенно разъяренным.
Более мелкие суденышки были валдофагами, направляемыми по своим целям нановектором. Они уже разворачивали мономолекулярные манипуляторы, готовые провести самые тонкие хирургические процедуры: заложить новый субстрат, внедрить предшествующие РНК, которые смогут дуплицировать существующие нейроны, создать щит Купера, если простое реиннервирование коры будет недостаточной мерой.
— У вас необычный подход к больному, док, — сказала Карин.
Наноциты уже вовсю работали внутри ее нервной системы. Казалось, углы кабинета кружились и искажались в странной перспективе, свет изменялся от дневного до серого, а затем до цвета, который невозможно было описать.
Слишком уж скоро. Это просто истерия, и ничего больше. Должны пройти дни прежде, чем проявятся когерентные макроэффекты.
— Помолчали бы… — главный врач вдруг замолк, вытер тыльной стороной ладони густые усы. — Черт, вы и не знаете, правда?
Удивленная Карин попробовала привстать, но он потянул ее назад.
— Фрэн! Черт возьми! — Врач сердито нажал пальцем на сенсор, и прибежал другой врач, женщина.
— В чем дело?
— Проверьте это!
Возникла пульсирующая голограмма. Текст на экране был закодирован знаками, которых Карин не знала.
— Черт! — Врач Фрэн пристально посмотрела на Карин. — Подтверждается… подтверждается… — бормотала она, затем сказала: — Неужели вы подверглись второй фазе в вашем состоянии?
— В каком состоянии?
— Она ничего не знает. — Главный врач слегка тронул Карин за плечо. — Правда, дорогая?
Карин закрыла глаза и втянула в себя побольше воздуха. Если нановирусная инсерция провалилась, то Дарт уже мертв.
— Ну, хорошо, — говорит Фрэн. — Обычная процедура вызвала бы у вас аборт, без сомнения. — От гнева ее голос стал твердым. — Неужели это было сделано сознательно?
«Как аборт? — подумала Карин. — Почему аборт?»
— Вы говорите фигурально? — пробормотала она, но внутри нее уже все оборвалось от страха.
— Вы беременны, дорогая. — Главный врач, похожий на тюленя со своими усами, был серьезен как никогда. — В этом нет никакого сомнения.
Но Фрэн смотрела внимательно, поворачивая дополнительные дисплеи.
— Вторичная концентрация, прямо здесь. — Она указала. — Нельзя ли увеличить?
Карин почувствовала какое-то волнение, в животе будто завертелись и начали расти биллионы светящихся точек.
«Дарт, — подумала она с радостью. — У нас будет ребенок. — И тут же спохватилась: — Ничего глупее не придумаешь!»
— Ублюдки! — сказала вкрадчиво Фрэн. — Боже мой, какие ублюдки!
— У нас есть выбор. — Главный врач вздохнул глубоко и посмотрел на Карин. — Мы можем…
— Стойте! — Карин села на кушетку, оттолкнув их Руки. — Не говорите больше ничего!
— Но ребенок…
На дисплее двигающиеся тени, сотни голубых теней, крохотная форма: почти не заметная, но Карин знала, что она выражает. На одном конце пучок белых искр света.
— Наноциты в мозгу моего ребенка. Я правильно поняла? — И добавила мысленно: «Так вот что теперь понимается под проектом «Трансформация»!
И она подписала контракт. Но ведь это не давало им юридического права…
Лицо Фрэн побелело и заострилось от страха и ярости. Но главный врач медленно кивнул головой:
— Их невозможно удалить, ничего не нарушив. Слишком поздно…
— Я представляю собой еще один эксперимент. — Спустив ноги с кушетки, Карин встала. — Чудесно! — Голос ее отразился от стен резким эхом. — У меня нет выбора! Что бы они ни сделали со мной, я должна завершить свою миссию.
— Согласен. — Главный врач поднял руку, чтобы остановить возражения Фрэн. — Но если вы решите возбудить судебный иск, когда вернетесь, я выступлю свидетелем с вашей стороны.
Фрэн молча кивнула в знак своей поддержки.
— Спасибо, — сказала Карин. — Не могли бы вы мне дать что-нибудь от тошноты?
— Конечно. — Главный врач приклеил ей на запястье полоску.
Она была на полпути к двери, когда внезапная мысль остановила ее:
— Ребенок. Я имею в виду эмбрион. Они сами не могли…
Она была не в состоянии продолжать. И только следила за тем, как двое врачей мрачно смотрят на мониторы. Фрэн получила доступ и вышла в базу с данными Пилотов УНСА, быстро пробежала по ним.
Внезапная усмешка появилась на ее лице.
— Нет, — сказала она. — Это ваш и Пилота Маллигана. ДНК соответствуют, все в норме.
«Все в норме, — подумала Карин. — За исключением тех наноцитов, которые проникли в нервную систему ребенка».
— Спасибо! — Она кивнула им обоим.
Оставив медицинский центр, она вышла в обжигающую жару летнего аризонского утра. На одном из проходящих мимо врачей была надета футболка с голограммой двух скелетов. Скелеты лежали на узкой полоске раскаленного красного песка и частично были погружены в тело врача.
Когда Карин проходила мимо, сработал сенсорный датчик голограммы, запуская видео- и аудиоэффекты.
Один скелет повернул череп к другому и сказал:
— Ну и жарища!
Эхо его голоса отразилось от рекламного щита, воспевающего местные красоты.
Сдавленный звук, представляющий собой нечто среднее между рыданием и смехом, вырвался у Карин.
Сооружения Стартового Центра «Финикс» в конце длинной дороги, дрожащей на горячем воздухе, выглядели четкими и массивными, олицетворяющими силу и блестящими, как зеркало.
Но абсолютно безликими.
Глава 49
— Братья! Кто мы — люди или черви?
Сердитый ропот поднялся в толпе бедняков. Здесь были докеры и прочий рабочий люд самых разных профессий, у одних были большие руки и животы, другие, наоборот, — кожа да кости. Цветные и белые, большинство покрыты толстым слоем грязи.
— А как насчет баб? — выкрикнула крупная женщина, стоявшая, скрестив руки на могучей груди,
